Беглец в жизнь
Шрифт:
Альфаран тоже заржал. Правда, с трудом – все-таки говорить и уж тем более смеяться во время бега – это отнюдь нелегко. Даже для тренированного организма.
– Р-рота, стой! – Капитан, наконец, остановился и с облегчением сплюнул на пыльную землю.
Альфаран и Лий тоже сплюнули. Слюна была тягучей и не глоталась – легче было потерпеть и потом попить воды.
Остальные такой выносливостью не обладали – тот самый здоровенный бугай с трудом добежал до трех остановившихся человек, после чего упал лицом в пыль и шумно задышал, сопя,
Что касается остальных, с ними было еще хуже. Кто-то падал, но уже теряя сознание. Кто повыносливее, те щедро блевали. Кому нечем было рвать, корчились, изредка с трудом сплевывая желчь.
– Са-ла-ги! – раздельно, по слогам, произнес отдувающийся Авид. – Всего три версты бежали, а вы уже сдулись! Никто не обдулся?
– Ч-что? – послышался чей-то слабый голос.
– Во-первых, не что, а «Господин капитан, разрешите обратиться!». Ну да ладно, еще привыкнете… Повторяю – никто не обосрался-обоссался часом?
Голос, задавший вопрос, неуверенно зазвучал снова:
– Кажется… я…
– Ну, так чего развалился – чай, не у девки под боком! Дуй в казарму, в сортир, бери воду, стирайся.
Столь рьяный солдат поднялся и, слегка пригинаясь вперед (штаны на заду, видимо, обвисали и были пропитаны мокротой), побрел к выходу из полигона. Появились зачатки смеха, но Авид безжалостно их задавил:
– Я не понял, огры на сносях, вы-то чего ржете? То, что тот парень обдулся? Так вы не завидуйте, скоро я вас буду так гонять, что вы не то что обдуетесь, вы у меня через рот гадить будете! У вас из ушей полезет, бараны вы эдакие! Это вот они, – капитан указал на Лия, Альфарана и бугая, – имеют право поржать, они выдержали! А вы прикройте хлебальники и подымайтесь – сейчас идем на умывание, сотрите сопли с рож, и в столовку!
По дороге в умывальню на Альфарана и Лия бросали злобные взгляды. Еще бы, капитанские любимчики…
Парадокс – над обгадившимся парнем смеяться уже не будут, зачем? Ну, обдулся и обдулся, делов-то. А вот над двумя солдатами, которых похвалил капитан, теперь, как минимум, поиздеваются. Как максимум, запишут в стукачи и любимчики начальства. А это отнюдь не самое лучшее начало армейской службы.
В столовой на этот раз была пшенная каша и картошка в мундире. Первое блюдо уже порядком остыло, а ко второму настолько прилипла нечищеная кожура, что очищалась она только с громадными кусками мякоти. Полезный опыт – больше картошку никто не чистил.
Спустя несколько минут подали какой-то травяной взвар. Очень тягучий и липкий, жажду он нисколько не утолял да и, смешиваясь со слюной, моментально превращался в нечто железистое. Пару раз подавившись этим нечто, Альфаран тактично оглянулся по сторонам и опорожнил кружку под стол. После чего доел картошку и выскреб миску деревянной ложкой. Благо что в углу столовой стоял здоровенный крановый бочонок с водою. Пей – не хочу.
Слегка тошнило. Есть после длительного кросса – не самая удачная мысль. Однако сейчас не поешь, потом
Но нашлись люди, считающие себя умнее всех. Пока капитан отсутствовал, солдаты закончили прием пищи и, согласно приказу Авида, заранее построились по росту. Внезапно из кухни вышел толстый повар с двумя кашеварами.
– Так, орлики. Понимаю, жрать хотца, устали, как собаки, – благодушное, толстое лицо светилось красными щеками и ехидной улыбкой, – но таскать хавку из столовой нельзя. Так что выворачивайте карманцы, будем глядеть!
Альфаран, как и большинство солдат, послушно залез в карманы и вытащил оттуда несколько крошек и красную нитку.
Один из парней, виновато понурившись, вынул из кармана картошинку. Среднего такого размера. Два кашевара было подобрались, но повар махнул толстой рукой:
– Да вы шо, робяты? Себя вспомните! А ты, малой, доешь картоху. И больше не надо брать-то. Нельзя, нехорошо. Привыкнешь еще!
Больше ни у кого ничего не было – по крайней мере, так подумал Альфаран. Он ошибался.
– Оп-па! Малой, да ты не стесняйся, ты выкладывай, выкладывай…
Стоящий где-то в середине строя солдат потихоньку начал опустошать карманы… Две, потом три, потом целых пять… Из карманов, щедро размещенных по мундиру и штанам, он вытащил 12 среднего размера картошин.
– Солдат, ты что, не в курсе – много будешь жрать, брюхо распухнет? Не в курсе, сам вижу… будем исправлять! – Повар ткнул одного из кашеваров в бок. – Тащи картоху! Угостим воина, чтобы наелся аж на целую седмицу!
Воздух буквально гудел от напряжения. Молчание давило на уши.
Наконец кашевар принес большой деревянный поднос, заваленный гнилой картошкой.
– Откушай, молодец!
Вслед за ним рыкнул тот, что держал поднос:
– Жри, а то силком впихну!
Несчастный юноша поднес руку к самой мелкой из картошин и взял ее двумя пальцами. Та ощутимо прогнулась, выплеснув тонкой струйкой бурую, вонючую жижицу.
Он медленно поднес ее ко рту и одними зубами взял ее с рук. Та опала уже окончательно, выплескиваясь прямо на язык.
Мгновенно позеленевший парень хотел было выбежать, однако повар на удивление быстро поставил ему подножку. Упав на пол и прокатившись по нему пару саженей, парень изверг из себя все, что съел в столовой.
– Останешься и домоешь. Вот так-то, малые, – веско сказал повар, уходя на кухню.
Пришел капитан и громко объявил, что всем дается два часа отдыха в казарме. После чего сопроводил туда роту и ушел по своим офицерским делам.
Некромаг уснул. Лий тоже. Да и большая часть солдат предпочла отоспаться за столь насыщенную половину дня. Вот разве что меньшая часть отнюдь не была столь уставшей.
Спустя некоторое время Альфаран открыл глаза. Сердце гулко колотилось, гоняя кровь, насыщающуюся адреналином, по телу. Уши улавливали глухие звуки ударов и тихие шаги кого-то, кто подходил к некромагу сзади.