Беглец. Второй пояс

Игнатов Михаил Павлович

Эту Форму Рейка начала учить ещё в семь лет, правда без духовной силы, всего лишь как упражнение, которое нужно повторять трижды, а лучше пять раз в день. И именно ей, оказывается, лекари и обязаны тем, что обладают духовным зрением. Вернее, только те, кто сумел им овладеть и доказать это на экзамене, считаются настоящими лекарями. Интересная деталь, о которой мне не сказали в доме Тразадо, хотя вряд ли не знали об этом. Впрочем, насколько я понимаю, овладеть духовным зрением в Первом поясе могли лишь единицы. Хотя, может, как раз потому, что слишком поздно получали эту Форму.

Казалось бы, Рейка овладела семью разными стойками, шестью разными способами выплеснуть из себя силу. Значит, у неё не должно было возникнуть и сложностей с другими, ничуть не более сложными. Но нет. Форму Духовной Силы она использовала два года, прежде чем сумела сдать экзамен сначала деду, а затем и ещё каким-то старикам. И эти два года считались уже тогда, когда она стала Воином. Так что Круговорот ей не дался. Всё остальное из Форм — за две недели я сумел ей объяснить и поправить, что она делала не так. Круговорот — нет. А я устал пытаться объяснить ей тонкости движения силы по кругам циркуляции.

Рейка отшатнулась, устало сказала:

— Хватит. Я лучше займусь техниками, надоело чувствовать себя неумехой. И обойдусь в этом без твоей помощи. Тебе пока везёт, но ты постоянно пытаешься использовать духовный взгляд тогда, когда я двигаюсь или выплёскиваю из себя духовную силу. Это просто-напросто опасно!

Я задумчиво переспросил:

— Опасно?

Сразу же на ум пришло то, что случилось со мной в лесу, во время схватки отряда Аймара с Гнилым Лосем. Тогда я так и не понял, что стало причиной моей необычной духовной раны, вернее, сотен ран на меридианах, но не зря же я потом требовал, чтобы никто не беспокоил меня, пока я использую духовный взгляд? Значит, верно подозревал. И Рейка, выслушав меня, лишь кивнула:

— Наверняка. А то, что в этот момент ещё и пытался покорить чужую стихию, могло сделать только хуже. Вообще, дед как-то говорил дядям, что стихию, — Она ткнула меня пальцем, — Свою стихию! Нужно покорять только в медитациях. А медитации — это покой. Даже пятый брат не осмеливался беспокоить меня, когда я занималась на площадке медитаций.

— Тогда это место подходит для них идеально, — я рассмеялся, затем спросил. — А когда ты наконец примешь Росток? Я ведь сказал, что не передумаю и не заберу его обратно.

Рейка смутилась:

— Прости. Сегодня. Честно.

Я довольно кивнул:

— Ну и отлично. Не буду тебя больше мучить, пойду займусь собой.

Для меня это означало, что сначала я вновь читал свитки техник, погружаясь в чужую память. Затем сидел, сосредоточенно вглядываясь в ядра Зверей, в течение ручья или пытаясь удержать в ладонях шар воды побольше. А затем начинал осторожно вливать стихию в Единение.

Чем удобен этап Мастера, так тем, что я пока не сталкивался с нехваткой стихии. Если Воин постоянно тратит всю доступную силу на то, чтобы раскрывать узлы, то Мастеру это не нужно.

Правда, я подозревал, что нужно будет Предводителю Воинов. Потому что в воспоминаниях техник я отчётливо видел десятки узлов, которых пока не было в моём теле. А значит, мне когда-то нужно будет их раскрыть.

Но пока мне рано об этом беспокоиться. Предводитель сможет перейти в Третий пояс, окончательно покинуть Пояса, в которые сброшены те, кто не подошёл Империи, не сумел удержать нужное для неё Возвышение. Не думаю, что в Третьем поясе будут проблемы с количеством стихии.

Пока же, мне хватало и того, что я восполнял в простой медитации.

Неделя за неделей я использовал в Единении всё больше и больше узлов.

Двадцать семь узлов, двадцать восемь узлов, двадцать девять. Сегодня пришло время очередного прорыва.

Тридцать узлов.

Меня на миг ослепило.

Я, сосредоточенный на духовном зрении, на движении стихии в меридиане, отпрянул в сторону, перенёсся вдаль от созвездия Единения, завис так далеко от него, что оно, наполненное стихией, сияло ярким синим светом где-то вдалеке, окружая своими линиями средоточие.

Это продолжалось всего миг, может быть, два. А затем сияющих линий стало в несколько раз больше. Каждый узел Единения словно выпустил из себя тонкий синий луч. Они прорезали темноту тела, устремились куда-то к его границам, а затем вдруг засияли там крохотными звёздочками.

Ещё несколько мгновений и свечение меридианов Единения погасло, они опустели, лишившись стихии. И дело здесь было не в том, что я не удержал Форму, ослеплённый и ошарашенный. Нет. Вся стихия перенеслась на границу тела, засияв там новым, незнакомым мне рисунком созвездия.

Я вынырнул из тела, отказавшись от духовного зрения и рванул халат на груди, с изумлением уставившись на синий узор.

Пока я был занят прочтением и прочим, то снаружи уже давно стемнело, пещера медитации погрузилась в полутьму. Лишь с одной стороны свод немного желтел слабым лунным светом.

Так что в полутьме, да ещё с моим зрением Мастера я оказался едва не ослеплён при взгляде на то, что сияло на моей груди.

Всё оказалось точно так, как и выглядело при взгляде с другой стороны, изнутри, духовным взором. Теперь я нёс на себе созвездие. И не на коже, как мне показалось в первый миг, а под ней. Едва удержался от глупости — от желания поддеть её ножом и узнать, насколько глубоко находится под ней эти синие узоры. Казалось, что у самой поверхности, потому так отчётливо и просвечивают.

Но так и не вытащил ножа. Сомневаюсь, будто это могло повредить тому, что было создано стихией, да и к чему подобные проверки? Уверен, жизнь и без того сумеет провернуть со мной подобное во время одной из будущих схваток.

Если верно понимаю, случилось именно то, о чём намекал мне когда-то давно Клатир. Я сумел удержать первое настоящее созвездие Формы Единения. И оно, похоже, впервые сработало именно так, как и должно. Создало на моём теле татуировку, которая… Которая что?

Короткая проверка показала, что теперь мне не нужно задумываться о том, чтобы поддерживать Форму Единения в теле. Я и без того был быстр и силён, словно одновременно применял сразу несколько техники усиления. Повторное использование Формы в это время, закручивание стихии в меридианах ничего не давало. Я не становился быстрей или сильней. Что-то ощущалось лишь тогда, когда окрылённый успехом, я сумел протолкнуть Форму в тридцать первый узел.