Беглец

Олди Генри Лайон

– Чего он от вас хотел, Бреслау?

– Информации.

– Какой именно?

Судя по голосу, к шефу вернулось самообладание. Судя по цвету лица… В этой беседке у обоих мужчин был такой цвет лица, словно их вот-вот хватит апоплексический удар.

– Одну минутку…

Вместо ответа Тиран нашел на коммуникаторе соответствующую аудиозапись и включил воспроизведение.

– Бреслау-сан, – прозвучал мягкий, обманчиво доброжелательный голос, – клан даёт вам шесть месяцев. Ваша задача – собрать убедительные доказательства вашей невиновности в гибели доктора Ван Фрассен. Собрать и предоставить клану. Через полгода я приду за ними, и надеюсь, что клан сочтёт доказательную базу исчерпывающей. Спокойной ночи, господа! Не

провожайте меня, я найду дорогу.

– Не провожайте, – буркнул Ван Цвольф. – Как будто я собирался…

– Это он не вам, – пояснил Тиран.

– Кто был с вами во время его визита?

– Гюнтер Сандерсон.

– Как вы допустили? Какое вы имели право рисковать кавалером Сандерсоном?!

– Мальчик – телепат. Мальчик примчался меня защищать. Я знать не знал, что он почует Скорпиона – и ринется на подмогу.

– Ладно, не оправдывайтесь. Извините меня, Бреслау. Я взволнован, вот и нападаю на вас. Сказать, что я потрясен – значит, ничего не сказать. Только Скорпионов нам в нашей банке не хватало… Прокрутите ещё раз.

– …клан даёт вам шесть месяцев…

Шеф внимательно слушал.

– …убедительные доказательства вашей невиновности в гибели доктора Ван Фрассен… Через полгода я приду за ними… надеюсь, что клан сочтёт доказательную базу исчерпывающей…

– Почему они винят вас, Бреслау?

– Воспоминания. У них в руках, – Тиран замялся, понимая, что оборот «в руках» сомнителен, а оборот «в мозгах» прозвучит глупо. – Они заполучили воспоминания человека, подготовившего авиакатастрофу «стрекозы». Джеон, храм Ма-А’рих…

– Я помню, – отмахнулся Ван Цвольф. – Дальше!

Желая избежать лишних объяснений, Тиран включил запись:

– Допустим, пассажиры «стрекозы» погибли в подстроенной аварии…

До встречи с начальством Ян Бреслау раз двадцать прослушал свою беседу со Скорпионом. Казалось бы, должен был привыкнуть. Ничего подобного, сейчас слова сякконца звучали приговором даже в большей степени, чем раньше, когда Тиран внимал им без свидетелей, если не считать молодого Сандерсона.

– …тогда вы, Бреслау-сан, виновны в их смерти. Причина меня не интересует, только вина. Допустим, в упавшей «стрекозе» были найдены трупы совсем других людей. Но на Ларгитасе состоялись похороны несчастных, и значит, вы в курсе, что произошло с дипломатом Зоммерфельдом и его спутниками. Если они мертвы, вы, скорее всего, опять же виновны в их гибели…

И заключительная реплика:

– Если вы – виновник её смерти, отвечать будете вы, и никто другой.

– Ещё раз! – велел генерал-лейтенант.

– Если вы – виновник её смерти, отвечать будете вы, и никто другой.

– Ещё!

– …вы, и никто другой.

Ван Цвольф кивнул:

– Вы, и никто другой. Никто другой, только вы.

Ян Бреслау еле сдержался, чтобы не задушить шефа. Порыв к рукоприкладству был не из тех, которые часто посещали Тирана, но визит Скорпиона ударил по Бреслау больнее, чем хотелось бы. Железная выдержка дала трещину. Распоряжаться судьбами других, пусть даже и расплачиваясь за это угрызениями совести, оказалось проще, чем отдать свою собственную судьбу в чужое распоряжение. Полгода, отпущенные ему палачом сякконского клана телепатов, Тиран воспринял как диагноз смертельной болезни. Известно заболевание, известен срок, назначенный природой. В случае отсутствия лечения – смерть. Нет, не смерть – хуже. Орудиями пытки Скорпионы выбирают родственников приговоренного, его друзей, близких людей. Жестоко? Несправедливо? На Сякко особенные представления о справедливости и милосердии. Когда Скорпионов выпускают из банки, их задача – сделать так, чтобы в итоге людей трясло от одной идеи причинить вред членам клана. Ян Бреслау отметил, что его трясет, значит, метод работает. Друзей у меня нет, подумал он. Близкие люди? Тоже, пожалуй, нет. Жена? Дочь? Бывшая жена, с которой они давно развелись? Если уж сякконец возьмется

за семью… Тиран поймал себя на мысли, что просит, умоляет Скорпиона выбрать в качестве инструмента бывшую жену – и содрогнулся от омерзения к самому себе. Я надеялся, подумал он. Надеялся, что смогу переложить ответственность на чужие плечи. Что Ван Цвольф примет решение, а мне останется только выслушать его… Как мне поступить? Что предпринять?!

И Ян Бреслау, носящий прозвище Тиран, пошел кратчайшим путем.

– Я подготовил рапорт, – произнёс он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно: ровно и сухо. – Я прошу вас разрешить мне ознакомить Скорпиона с обстоятельствами исчезновения доктора Ван Фрассен.

Кратчайший путь закончился, не начавшись.

– Нет, – отрезал шеф. – Запрещаю.

В беседке, похожей на костёр, Тирану стало жарко. Кровь ударила в голову, в ушах поселился комариный писк.

– Причины отказа?

– Эта информация засекречена. Вы давали подписку о неразглашении.

– Не думаю, что мой отчёт пойдет дальше сякконского клана. Им неинтересны секреты такого рода. Их интересует другое: виновен я в смерти Регины Ван Фрассен или невиновен.

– Эта информация засекречена, – повторил генерал-лейтенант. Пальцы левой руки Ван Цвольфа беззвучно барабанили по колену: быстро, быстрее, еще быстрее. – Как высокопоставленный сотрудник Управления научной разведки, вы не имеете права разглашать ее постороннему. Кроме того…

Он помолчал. Лишь пальцы продолжали отбивать дробь.

– Кроме того, вы отлично помните, по какой причине закрылся Саркофаг на Шадруване.

О да, Тиран помнил. Он прекрасно помнил, как во время экстренного сеанса гиперсвязи с экспедицией, высаженной в Скорлупу – ещё расколотую, ещё не ставшую Саркофагом – в разговор вклинился адмирал Шармаль, командующий Третьим флотом ВКС Элула. «Десанта не будет, – сообщил гематр, холодный как ледник в горах. – Повторяю: десанта не будет. Наземный «цирк», окруженный тем, что вы называете Скорлупой, подвергнется бомбардировке. Все живое в «цирке» будет уничтожено. Все материальные объекты будут уничтожены. «Цирк» будет заражен радиацией, исключающей нахождение человека даже в спецсредствах защиты.» И добавил с космическим равнодушием: «Мне очень жаль.» Вы за это ответите, угрожал Тиран. Вы не имеете права! «Официально планета необитаема, – гематр пожал плечами. – За что мне отвечать?» Там люди, кричал Тиран. «Там никого нет, – адмирал был непреклонен. – И вы, Бреслау, понимаете это не хуже меня. Вы так старались, чтобы там никого не было. Ни единого свидетельства, прошедшего регистрацию в канцеляриях Лиги. Ни одного официального документа в вашу пользу…»

Он помнил это так, будто трагедия случилась вчера.

– Бомбардировка Шадрувана гематрами, – произносить это вслух не было нужды, но генерал-лейтенант Ван Цвольф отчеканил три слова так, словно заколотил тремя гвоздями крышку Тиранова гроба. – Вы не сможете озвучить Скорпиону обстоятельства дела, не упомянув гематров и бомбы, упавшие на Шадруван. Полагаю, гематры сильно обидятся, узнав, что мы делимся такими сведениями с Сякко. Даже учитывая форс-мажорные обстоятельства…

«Даже ради спасения вашей жизни, Бреслау,» – вот что прозвучало на самом деле. Три гвоздя, вздрогнул Тиран. Три слова, три гвоздя. Гроб заколачивают четырьмя гвоздями. Почему медлит четвертый?

Он цеплялся за соломинку.

– Я все-таки отправлю рапорт.

– Отправляйте, – кивнул шеф. – Я изучу его. И ещё, Бреслау…

Ван Цвольф встал:

– Хорошо, что вы доложили мне о визите Скорпиона. Хорошо, что вы сделали это по собственной воле, без принуждения. Это говорит в вашу пользу. Я вам верю, Бреслау. Вы меня никогда не разочаровывали.

Луч солнца, прорвавшись сквозь завесу листьев, зажег нимб над головой Тирана. Тиран не видел нимба, но чувствовал: есть, горит. Юмор судьбы нравился ему даже меньше, чем похвала начальства.