Беглянка
Шрифт:
Я недовольно прикусила губу. Переубедить уверенного в себе собеседника оказалось гораздо сложнее, чем мне представлялось.
– Но ты метко заметила основную разницу в вашем, на первый взгляд, одинаковом положении. То, что она испытывала по-настоящему, для тебя будет лишь игрой…
– Хороша игра! – недовольно пробурчала я. – Добровольно согласиться на страдания! Очень весело!..
– Гармина, послушай…
– Нет, это ты послушай! – вскочив на ноги, гневно выкрикнула в ответ. – По-твоему, сейчас я должна быть счастлива? Прыгать от радости и кланяться тебе в ноги? С какой стати?! До того, как ты появился здесь со своим желанием неизвестно каким образом меня спасти, всё было хорошо! Я давно смирилась со своей участью, и мне прекрасно живётся обычной низшей общественной рабыней. Я стараюсь качественно выполнять свою работу, прилично себя веду и никого не трогаю. Меня ещё ни разу не наказывали, и я не готова сменить это спокойное мирное существование на твои пытки! Признай, сбежать отсюда нельзя, а освободить всех невольников Патриора можно только одним способом – полностью стерев Империю с лица космоса. Что явно выше твоих сил и возможностей. Так что лучше верни меня поскорее обратно вниз, и забудем об этом!
Выговорившись, я облегчённо перевела дух.
Мне и в самом деле не верилось в благополучный исход какого-либо иного плана по спасению, кроме глобального уничтожения этой радикально патриархальной планеты. И потому я смиренно ждала чуда, которым никак не мог стать обычный политик незначительной в масштабах вселенной планеты…
– Да, моя идея отнюдь не идеальна, – тихо признал Лауль. – И до её воплощения ещё очень далеко. Но она достойна того, чтобы за неё побороться.
Я молчала.
– Послушай, я не намереваюсь тебя пытать. В этом нет необходимости, да и мне это совершенно неинтересно. Все наказания будут выражаться исключительно в постановочных сценах, большей частью финальных, а сам процесс навсегда останется за кадром. Разоблачить нас ни у кого не получится, но на случай подозрений у нас есть прекрасная защита – заживляющий гель, надёжно уничтожающий любые следы насилия. Да, его не принято давать рабам, однако прямого запрета не существует. Нужно лишь придумать достойное основание для его использования, и я это сделаю. Правду будем знать только мы.
Я задумчиво посмотрела на Инквизитора.
– Ты не обязана верить в успех, – Лауль поспешил закрепить успех. – Я совершенно не хочу тешить тебя пустыми надеждами. Считай это просто перерывом в тяжёлой работе посудомойки.
Здесь я не выдержала, покосилась на свои руки с истончившимися, обгрызенными ногтями и потрескавшейся кожей… И вдруг отчётливо поняла, что впервые в жизни пытаюсь сдаться, даже не попробовав ничего сделать! Я почти сломалась, прогнувшись под новые условия настолько сильно, что выпрямиться самой было просто нереально. И чувствовала, что так продолжать нельзя. Нельзя упускать шанс, даже такой маленький и невесомый!
– Останься, пожалуйста, – вновь заговорил Инквизитор. – Дай мне возможность тебе помочь. Я очень хочу попытаться…
И мне невольно вспомнилось, как когда-то давно знакомство с Лаулем перевернуло всю мою жизнь, заставив покинуть привычную среду обитания и окунуться в мир, полный боли, предательства и разочарований. И пускай сейчас у меня имелись веские причины опасаться своего нового господина, не доверять ему резона не было.
В своих желаниях он всегда был искренен. Особенно со мной.
– Хорошо, – я резко вскинула голову. – Какие у меня будут условия существования?
Получив моё согласие, Инквизитор удовлетворённо выдохнул и блаженно откинулся на спинку кресла:
– Сейчас ты пойдёшь в душ. Камер там нет, лишь микрофоны, поэтому о слежке можешь не волноваться. Потом ляжешь спать и будешь спокойно отдыхать до обеда. К сожалению, ночевать тебе придётся на полу, но я приготовил матрас с подушкой и одеялом в углу за кроватью, так что это будет не так уж и плохо. Утром у меня дела, а днём мы сыграем первый акт нашей пьесы. Пообщаться нормально завтра, скорее всего, не получится, но мы восполним это в другой раз.
– А мои обязанности? – на всякий случай уточнила я. – Быть только телом для битья или что-то ещё?
– Какие-нибудь пустяки, вроде регулярной уборки помещения и выполнения моих текущих просьб.
– Ты хотел сказать «приказов»?
Лауль виновато усмехнулся:
– Не стоит прятать от императора такую мелочь.
– Согласна.
На этом разговор был окончен.
Инквизитор потянулся к столу, а я поспешила спрятаться в ванной, не имея никакого желания смотреть, чем он собирался прикрывать свои тёмные делишки.
Успеется. Пока же меня ждал душ с горячей водой, более-менее мягкая постель и сладкий полноценный сон…
Как же долго я об этом мечтала!
ГЛАВА 4. Признание
К своему новому положению я привыкла довольно быстро, и вскоре оно уже не казалось мне чем-то особенным. Сутки всё так же длились тридцать часов, на смену долгим дням приходили короткие ночи, чтобы снова поменяться местами… В общем, ничего необычного не происходило.
Своё слово Лауль держал и действительно меня не трогал. Он вообще почти всё время где-то пропадал, обычно возвращаясь уже после захода солнца. И, откровенно говоря, меня это не радовало.
Нет, Инквизитора я так и не простила, просто ввиду практически полного отсутствия работы, большую часть времени я откровенно скучала в одиночестве. Иногда, правда, он давал мне возможность развеяться и брал сопровождать его на какие-то незначительные мероприятия, однако там мне всё так же приходилось изображать покорность, и потому удовольствия от такой смены обстановки я не получала.
Впрочем, даже если бы его график был иным, сильно это ни на что бы не повлияло. Как оказалось, обсуждать нам было особо нечего, а разговаривать просто не о чём. По негласному уговору мы старались не касаться нашего общего прошлого и призрачного будущего, предпочитая жить настоящим, поэтому даже без внешнего наблюдения Инквизитор чаще всего молча занимался своими делами, а я продолжала своё бесконечное и бессмысленное существование… Спасали лишь редко возникающие вопросы с моей стороны, подчас выливающиеся в тонны невероятных откровений.
Так, однажды, после очередного выхода в свет, я привычно устроилась на ковре поближе к Лаулю, плечом прислонившись к его креслу, и спросила:
– Скажи, а чем на Патриоре занимаются мужчины-рабы?..
– По-разному, в зависимости от класса, – рассеянно отозвался Инквизитор, сосредоточенно вчитываясь в какой-то документ. – Высших рабов ты видела. Они настолько близки к свободе, что уже ходят прямо и отличаются от своих хозяев лишь отсутствием кнута на поясе. Остальные же прозябают в полях, на заводах или в лабораториях, принося пользу Империи своими техническими или научными навыками, а при отсутствии оных – применяются для экспериментов, обкатки нового оборудования, тестирования изобретений и подобного. Всё, как у женщин, только выбор меньше. А выбиться в люди можно так же.