Беглянка
Шрифт:
Прикончив свой антисептический напиток, я положила на стойку несколько банкнот и пожелала Блю и Деннису спокойной ночи.
– Возвращайтесь когда угодно, – ответила Блю. – Здесь вас никто не побеспокоит.
Жизнь у Амелии Кин оказалась несладкой. Чтобы получить жилье, работу и техасские водительские права, требовалось пройти через столько бюрократической волокиты, что я уже готова была перебраться на какую-нибудь ферму и кормиться земледелием. С помощью новых документов я открыла счет в банке и положила на него полторы тысячи долларов. Пыталась найти квартиру, но без работы, рекомендаций и кредитной истории это было затруднительно.
Удалось найти пансион. Управлявшая им женщина по имени Рут с утра до вечера ходила в домашнем халате,
Одним из препятствий между мной и водительским удостоверением стал договор аренды. Когда я попросила его у Рут, она посмотрела на меня так, будто я потребовала спеть серенаду, при этом играя на скрипке. Тогда я предложила другой план: если она согласится подписать договор, я дам ей пятьсот долларов и подпишу еще один документ, который мгновенно аннулирует соглашение об аренде. Казалось, Рут была готова к сделке, если я возьму на себя оформление бумаг.
В тот же день я пошла в библиотеку, чтобы распечатать форму договора. Пока был доступ к интернету, я решила почитать новости Ватерлоо и проверить, насколько энергично меня разыскивают. Зайдя на сайт местной газеты, я тут же натолкнулась на зернистую фотографию моей прежней версии за барной стойкой. В убийстве меня еще не обвинили. Мною просто «интересовались». В статье говорилось, что время моего исчезновения весьма подозрительно. Мысль совершенно здравая, надо признать. Блейк Шоу, возглавлявший «Обозрение Ватерлоо» и писавший почти все статьи, боролся с искушением сделать из моей истории сенсацию и объявить меня убийцей. Наверное, он питал ко мне какие-то чувства. Я никогда не отказывала ему в очередном стаканчике, даже если он уже едва мог удержаться на стуле; просто забирала у него ключи от машины и наливала еще одну порцию. Впрочем, это лишь вопрос времени: рано или поздно и Блейк, и все остальные от меня отвернутся.
Я заполнила договор аренды, составила соглашение о его аннулировании и вернулась в свое временное жилище. Рут приняла взятку и подписала документы. Теперь загвоздка была в том, что для экзамена по вождению требовался автомобиль, зарегистрированный в Техасе. А свою «Тойоту» с номерами Оклахомы я купила на старое имя.
У Маркуса была машина. Думаю, я ему нравилась, потому что не оставляла волос в раковине. Раз или два он даже вроде бы кивнул мне в знак приветствия. В общем, я решила с ним слегка пофлиртовать. Всегда улыбалась ему при встрече, что далеко не так просто, как кажется. Однажды на кухне предложила налить кофе, а еще очень тщательно делала уборку в ванной и при Маркусе всячески осуждала Руфуса и Тома, наших соседей, за неряшливость. Однако ночами они втроем играли в карты или смотрели телевизор, а я присоединиться не могла. Было невыносимо смотреть на разорившихся мужчин из захолустного городка, которым некуда пойти и нечем заниматься.
Кроме Рут, в доме обитала еще только одна женщина. Она занимала комнату в цокольном этаже с отдельной ванной. Заглянув как-то ей в глаза, я поняла, что такое потерянный человек. Если б я верила в существование души, то назвала бы эту женщину пустой оболочкой.
Вечером я в одиночестве ужинала в закусочной или в вегетарианском ресторане, которых в Остине обнаружилось невероятное множество. Вскоре стало ясно, что растительные белки – совсем не мое. Отказаться от мяса я не готова. После ужина я отправлялась на поиски бара, где можно было стать невидимкой. Несколько ночей подряд ходила в паб около Техасского университета под названием «Забегаловка». Мне нравилось наблюдать, как студенты пытаются не отставать от завсегдатаев и заказывают виски, слишком крепкий для них с непривычки. Они пили алкоголь залпом, как лекарство, и корчили забавные гримасы. Не помню, чтобы я когда-нибудь
На третью мою ночь в «Забегаловке» один из завсегдатаев, похожий на молодого Роя Орбисона [2] , с такой же копной черных волос и в таких же затемненных очках, которые я считаю совершенно бесполезным аксессуаром, попытался завязать со мной разговор после того, как проиграл партию в бильярд.
– По-моему, я тебя здесь раньше не видел, – произнес Юный Рой так, словно эта фраза не была стара как мир.
– Не имею понятия, кого ты видел, а кого нет.
– О, да ты у нас умная?
2
Рой Келтон Орбисон (1936–1988) – американский рок- и кантри-музыкант, известный во всем мире прежде всего благодаря песне «Oh, Pretty Woman».
– Не особенно.
– Ты здесь недавно?
– Да.
– Откуда ты?
– Из многих мест, – ответила я. Надо по возможности говорить правду. Ложь имеет свойство накапливаться, и за ней не уследить.
– Может, я бывал в одном из них.
– Может.
– Я лишь проявляю дружелюбие.
– Лучше поискать кого-то более восприимчивого к дружелюбию.
– Намек понял. – Юный Рой подхватил свою кружку с пивом и вернулся к бильярдному столу.
Краем глаза я заметила мужчину, следившего за нашей беседой. Он даже не удосужился отвести глаза, когда я посмотрела на него в упор. На первый взгляд адекватный. Около тридцати, в накрахмаленной белой рубашке, черных брюках и очках в стальной оправе, на спинке его стула висел пиджак. Рубашка выглядела такой свежей, будто он только что забрал ее из химчистки и надел прямо перед дверью бара. День почти закончился. У всех в «Забегаловке» одежда исчерчена узором складок, а этот мужчина словно персонаж комикса – гладкий и какой-то плоский. На его лице застыло пустое, непроницаемое выражение. Похож на безжалостного финансиста.
На мгновение я забыла о своей невидимости и смотрела на него, разинув рот. Он не отводил глаз, не улыбался, долго смотрел на меня в ответ, а потом перевел взгляд на лежавшую перед ним газету. Возможно, ему просто нравилось наблюдать за людьми. Времяпрепровождение невинное, но мне не по нутру.
Оставив на барной стойке пару банкнот, я вернулась в свою спальню площадью без малого десять квадратных метров и проспала следующие восемь часов. Во сне я снова превратилась в Таню Питтс-Дюбуа. Рядом храпел Фрэнк. Я задушила его подушкой ради тишины. Проснулась с ноющим чувством вины. Оно ослабло, когда я вспомнила, что произошло на самом деле, – но ненамного.
Через три дня после того, как я осела в замке благодетельницы Рут, мне удалось сдать теоретический экзамен на права. Проскочила с 72 % правильных ответов. Каждый день я ходила в библиотеку изучать сайты с объявлениями о вакансиях. В поисках подходящей работы обнаружила, что не так уж много умею. Семь лет брака с Фрэнком я потратила на уборку, стирку и ночную выпивку, а лучше бы готовилась к нынешним временам.
Через пять дней после начала кампании по любезному обращению с Маркусом я попросила его одолжить мне машину для экзамена по вождению. Маркус в ответ сообщил, что его машина зарегистрирована в Арканзасе и к тому же не застрахована. Выходит, я ему улыбалась и наливала кофе совершенно зря.
Через пару дней я вернулась в «Стаканчик у Мэй» – вспомнила обещание Блю о том, что меня оставят в покое. И снова увидела за стойкой Блю. Перед ней сидели два старика в выглаженных фланелевых рубашках, и, хотя между ними был свободный стул, выпивали они явно вместе.
Я села в другом конце бара, куда доносились стариковские голоса, но не запах.
– Вы снова пришли, – сказала Блю.
– Да.
– Джин с тоником?
Черт, она запомнила.
– Лучше водки.
– Предпочтения?