Бехеровка на аперитив
Шрифт:
Через десять минут я поднялся в номер, повалился на широкую кровать и подвел неутешительный итог сегодняшнему поиску. Итак, линия Александра оборвалась. Надо опять тянуть за ниточку, торчащую из брошенного гнезда анаконды… Без особого энтузиазма набираю мобильный телефон архитектора:
– Пан Рокос, ещё раз здравствуйте! Это Геннадий Поленов. Хочу поблагодарить вас: дом мне очень понравился. Теперь хотелось бы встретиться с продавцом…
– Гм… Боюсь, что господин Старовойтов не занимается подобной конкретикой… Для таких дел у него есть доверенное лицо. Вам удобно записывать? Дворяткина Елена Семёновна, телефон…
Вот те раз!
– Спасибо, пан Рокос. Большое спасибо!
Телефон Елены Семеновны у меня есть…
Набираю номер Гадюки.
– Лерочка! Здравствуй, это Геннадий. Никуда не исчезал, восстанавливал здоровье. Врачам тоже надо детей кормить, поэтому они насели на меня всерьёз. Анализы, режим, процедуры, диета… Это разве жизнь? Н у, разве что курортная. А я хочу хорошей вольной жизни! Что это значит? Поясняю: вкусно есть, хмельно пить, весело проводить время в компании красивой женщины. Да, такая есть на примете. Конечно! И я хочу завтра пригласить ее на обед. На ужин? Прямо сейчас?!
Гм! Честно говоря, сегодня я уже достаточно поработал: целый день лицедействовал, притворялся, лицемерил, врал… Выпытал достаточно информации и выпил, кстати, вполне достаточно. Были, конечно, и приятные моменты, но они тоже требовали физической отдачи. В конце дня следовало расслабиться и отдохнуть: поговорить с Галочкой о кинематографе, расслабленно, без всяких глупостей, поваляться в постели, подремать перед телевизором и рано отойти ко сну. Но теперь вся эта умиротворяющая программа летит к черту: надо заступать во вторую смену… Так даже шахтеры не работают!
– Отлично, Лерочка! Конечно, заеду. Говори адрес, я запомню. Пушкина, двадцать восемь? Жди: лечу на крыльях любви!
Крылья меня не подняли: то ли любовь очень слабенькая, то ли я слишком тяжелый. Хотя я чистил зубы двадцать два раза, выхлоп сливовицы и «Козела» все еще сохранял убойную концентрацию, и садиться за руль было нельзя. Пришлось ехать на такси.
Через полчаса галантнейший Геннадий Поленов с шикарным букетом роз в трепетно дрожащей руке, позвонил в квартиру своей возлюбленной. Она была уже почти готова и открыла дверь в дымчатых колготках, черных лаковых «шпильках» и наглаженной белой блузке. Юбку она надеть не успела.
– Ой, какие цветы! Проходи…
Я зашел в просторные, хорошо обставленные апартаменты. Сильно пахло духами и, по-моему, каким-то ароматизатором.
Выглядела Лера несколько напряженной: видно, она еще не знала, что я прошел проверку на вшивость. Зато кавалер держался естественно, раскованно и галантно: поцеловал гладкую щечку, вручил букет, погладил по обтянутым скользкой лайкрой массивным ягодицам.
– Ой, я не одета!
Воистину, это добродетельная и стеснительная женщина…
– Прекрасно одета. Ты замечательно выглядишь, так и иди…
Лера польщенно улыбается, но совету не следует: извиваясь, натягивает узкую черную юбку и черный жакет. Если бы не разрез до бедра и другое лицо, то она бы стала похожей на монахиню.
– Выпьешь? – гостеприимно предлагает она.
– Разве что немного виски, – не стал выкобениваться Поленов. – Со льдом.
Она достает бутылку «Белой лошади», звякает щипцами для льда. Через десять минут мы выезжаем. Лера уверенно, одной рукой ведет свой «пежо», а в другой держит у открытого окна сигарету. Я, подставив лицо ветерку, насыщенному запахом свежескошенной травы, любуюсь вечерним Карлсбадом. На электричестве здесь явно не экономят. Огни фонарей отражаются в мокром после вечернего мытья асфальте, прожектора или специально установленные галогеновые лампы ярко подсвечивают красивые фасады, ломаные черепичные крыши, мансарды, подслеповатые слуховые окошки. Склоны гор теряются в темноте, и подсвеченные здания второй, третьей и последующих линий кажутся парящими в воздухе.
Золотой слон с отеля «Elefant» философски смотрит вниз, на заполненные столики летнего ресторанчика, над которыми разносится привязчивый российский шансон:
Вези меня, извозчик, по мокрой мостовой, А если я усну, шмонать меня не надо…Цокая копытами, ухоженные кони катят наполненные веселыми туристами длинные экипажи. «Ландо», – почему-то всплывает в памяти испанское слово. Звезды и молодой месяц рассматривают сверху чистые тротуары, по которым нарядные отдыхающие гуляют между аккуратно подстриженных газонов…
Дорога идет в гору, через таинственно шуршащий в сумерках парк, потом вновь появляются дворцы – то ли старинные, то ли современные. Под яркой неоновой вывеской дремлют несколько навороченных автомобилей.
– Что это такое, Лера? – интересуется любознательный Поленов.
– Питерские бойцы, из тамбовских. Они сейчас тут всё прибирают к рукам… Магазины, казино, отели, проституток…
Лера явно комментирует тройку «качков» специфического бандитского вида, которые внимательно рассматривают нас поверх опущенного темного стекла черного «бумера». Ну и рожи!
– Да нет, я имел в виду это красивое здание…
– А-а-а… Отель «Бристоль-Палас» с рестораном. Ничего особенного, хотя и пять звезд. А те козлы меня уже заколебали. Они всех имели в виду!
На лице у Леры появилось какое-то остервенелое выражение.
– У них вахтовый метод: месяц отработали – и обратно в Питер. Приехали и прут буром, им объяснят – отскакивают. А потом новые приезжают – и все сначала…
Неопытный в таких делах Геннадий Поленов поежился.
– Как у вас тут все запущено! А местные бандюки что?
– А вон они, посмотри! – зло говорит Лера и кивает на точно такой же «БМВ», с дьявольским номером «666» и с точно такими бритыми бошками за стеклами. Н-да, страшные хари. Хотя и те, и другие – не анаконды. Гадюки, скорпионы, ядовитые пауки. Смертельно опасные твари. Но не анаконды.
– Пасут друг друга, так и ждут момента, чтобы в глотку вцепиться! – продолжает Лера. – Уже бы давно перестрелялись, да боятся: тут-то порядка больше. Но хорошим это не кончится, уж я-то знаю…
– Ладно, это все нас не касается, – беспечно машет рукой Геннадий Поленов.