Бэкап
Шрифт:
Следуя по оставленной Дживсом тропе, я проник внутрь и после короткого путешествия по туннелю оказался в шкафообразной «прихожей» Окадо – в отличие от сервера Марса, ее стены были составлены из кусочков чего-то, похожего на мутный янтарь. Уже привычно преобразившись в бравого морпеха шестидесятилетней давности я, вслед за Дживсом в образе золотой статуи, шагнул в мир Окадо.
Мы оказались в просторной, скудно обставленной комнате, где царило дерево. Потолок, покрытый изящными лакированными дощечками, поддерживало несколько опорных брусьев. Пол устлан соломенными матами, скрадывающими шаги. Я припомнил их японское
По всему выходило, что мы находились в минке, традиционном японском доме. Мода на такие периодически охватывала некоторых из моих знакомых, после чего они несколько месяцев одевались в кимоно и щедро пересыпали речь головоломными японскими терминами.
– Рекомендую представить, что на вас тапочки вместо ботинок, – сказал Дживс. Я вспомнил, что в домах Японии принято ходить босиком или в специальных тапках. Посмотрел вниз, на армейские «Wellco», и после недолгих мыслительных усилий они прямо на глазах обратились в удобные войлочные мокасины.
– Идемте, – Дживс зашагал из помещения. Пройдя через несколько комнат, обставленных так же скудно, как и первая, он раздвинул очередные перегородки и мы вышли на веранду. Я застыл на месте. Никогда не считал себя особым ценителем красоты, но открывшийся вид захватывал от макушки до самых пяток. Дом, судя по всему, был построен на склоне горы, над долиной, противоположная сторона которой казалось такой близкой, что до нее можно добросить камнем. Однако, миниатюрные лоскуты желто-зеленых полей, крошечные домики, над которыми курился дымок от очагов, и деревья, высотой со спичку, подсказывали, что дело было всего лишь в прозрачном горном воздухе. С гортанным клекотом надо мной пронесся коршун и устремился вперед. Его очертания уменьшались, превращая его постепенно в смутную точку на кристально ясном горизонте, но он все никак не мог преодолеть пространство, разделяющее две стороны долины.
31
– Доброго дня, Рыкоф-сан, – услышал я голос слева.
Я повернулся и увидел Мацумото Окадо. Выглядел он почти также, как на тех цифрографиях, что я видел незадолго до его исчезновения из публичного пространства, перед собственной операцией. Смуглое морщинистое, словно печеное яблоко, лицо. Густые брови, приподнятые домиком, делавшие его похожим на филина. Седые волосы собраны в пучок, глаза спрятаны за круглыми очками. Я вспомнил, что Окадо прослыл большим оригиналом из-за того, что почти никогда не обращался к услугам современной медицины, чтобы исправить недостатки внешнего облика.
– Konnichiwa [53] , Окадо-сан, – продемонстрировал я с поклоном частичку своего небогатого запаса японских слов.
– Я знаю, что в реальном мире сейчас ночь, – сказал Мацумото. – Но для таких, как мы с вами, это вряд ли имеет значение. Садитесь, – указал он на невысокую скамейку напротив себя, накрытую плоской подушкой. Сам он сидел просто на полу, спрятав ноги под оригинально устроенный низкий стол: между каркасом и столешницей было проложено толстое
53
яп., добрый день
– Мне всегда нравилось жить в северных префектурах, – будто извиняясь, сказал Окадо, – а там прохладно даже днем.
– Рад, что согласились принять меня, – сказал я, устраиваясь на скамейке. – Я много читал о вас и ваших исследованиях, но когда решился на операцию, центром уже руководил Накадзава.
– Акихиро – славный мальчик, – усмехнулся Мацумото. – Сегодня Дживс принес интересные новости. Конечно же, я не мог не принять вас. Когда еще представится шанс увидеть икирё?
– Икирё? – недоуменно посмотрел я на него.
– В японской мифологии – призрак живого человека, – пришел на помощь Дживс, до этого молчаливой статуей застывший возле стола.
– Да, – кивнул старый ученый. – Вы первый человек, существующий, как личность, в двух мирах – физическом и астральном. Или виртуальном – как вам будет угодно. Не думал, что Бомонт-сан все-таки решится.
– Бомонт? – я совсем потерял нить. – Причем тут Амели?
– Вы умеете играть в и-го? – оставив вопрос без ответа, неожиданно спросил Мацумото.
– Умел когда-то, – пожал я плечами. – Но в последний раз играл, наверно, лет тридцать назад.
– Это ничего. Почему бы не сыграть партию? Признаться, играть самому с собой изрядно надоело, а из Дживса противник никудышный. В шахматы он меня обыгрывал, а вот в и-го никак не получается.
– Создатель обещал, что скоро я смогу вас обыграть, профессор, – сообщил Дживс. – Как только обновят мой комбинаторный блок.
– Ох, Дживс, не напомнишь, какой это раз он тебе обещает? – улыбнулся Мацумото, а затем, как заправский фокусник, провел широким рукавом кимоно над столом, на котором, буквально из ниоткуда, появились гобан [54] и две чаши с камнями.
54
доска для игры в го
– Возможно, вас удивляет выбранный мной облик? – взглянул на меня Окадо. – Что может быть более ценным, чем ощутить себя снова молодым, не правда ли? Признаться, и я так думал – первые два года после оцифровки. Но со временем понимаешь, что всему свое время, и время всякой вещи под небом. Человек должен пройти через все времена года и осень не менее очаровательна, чем весна или лето. Когда я работаю в лаборатории, я обычно выгляжу лет на сорок моложе. А здесь мне нравится наблюдать за движением облаков над долиной, играть в и-го и вспоминать жизнь до оцифровки. Прошу.
Я взял пару линзовидных камней из обеих сосудов, покатал на ладони. Судя по всему, черные были сделаны из оникса, а белые – из опала.
– Итак, – ученый взял из чаши несколько белых камней, зажал их в кулаке, взглянул на меня. Я, подумав, взял один черный и мы одновременно выложили камни на гобан. Напротив моего легли три камня Окадо.
– Первый ход – за вами, – указал на доску японец. – Удачной игры.
– Удачной игры, – отозвался я и положил камень на выбранное перекрестье линий.