Белая Башня (Хроники Паэтты)
Шрифт:
– Всё в порядке? – спросил он Бина. – Не слишком устал?
– Всё в норме, – ответил Бин. – Лучше уж ночь в седле, чем ещё одна встреча с гоблинами. Так ты не дорассказал, откуда ты добыл этих лошадей?
– А, ну да! Так вот, пока я, как сопливый деревенский конюшонок, гонялся за нашими лошадками, я вдруг услышал, что когда наши ржут, им кто-то откликается из лесочка. Ну я и пошёл туда тихонечко. Смотрю – а эти красавцы стоят, привязанные к деревьям. Рядом никого не было, хозяева их, как я уже знал, были мертвы, так что я и забрал их с собой.
– Как удачно получилось! – обрадовался Бин.
– Да. Я бы сказал, что это было
Надо сказать, что Бин вновь почувствовал уколы ревности. Ему страшно хотелось быть на месте Кола… Прижимать Мэйлинн к себе… Девичье тело такое мягкое, словно лишённое костей. Как было бы славно чувствовать его своей грудью, своей рукой, своими бёдрами… Вдыхать запах мягких чёрных волос – пусть толком не мытых уже неделю, но всё-таки дивно пахнущих, в этом Бин не сомневался. Иногда, словно случайно, прижиматься губами к её затылку… Бина обожгла мысль, что всё это теперь выпало на долю Кола. Но нужно отдать ему должное – Бин тут же взял себя в руки. Он помнил о том эмоциональном разговоре, который случился у него с Колом. Он помнил, что сказал ему Кол. И он понимал, что Кол прав. И вообще – главное, что все целы, и она цела. И сейчас она, по крайней мере, не рискует свалиться с лошади вместе со своим горе-всадником Бином, – усмехнулся парень.
– А расскажи-ка что-нибудь весёлое, дружище Кол! – попросил он.
– А я рассказывал уже, как мы с моим приятелем Джоком просились на ночлег к одной бабёнке в Пунте? – немедленно откликнулся Кол.
– Не, не рассказывал, – улыбнулся Бин.
– Ну так вот, слушай. Был у меня приятель Джок, правда, все звали его Пуком. Ну ты понимаешь, почему, – засмеялся Кол. – Уж как он умел подпустить скунса! Стены дрожали! А от запаха глаза щипало! – Бин захохотал. – И вот, когда моя когорта шла через Пунт в Дорию, к Каладиусу, мы остановились на ночлег в одной деревушке. Мы с Пуком попросились на ночлег к одной вдовушке. Не молодка, конечно, была баба, но ещё вся в соку! И вот…
Великолепные саррассанские кони словно проглатывали мили. Вроде бы их особо и не понукали, и шли они рысью, как и раньше. Но если дорийские лошадки рысили как-то неровно, словно семеня ногами, то саррассанцы словно летели, не касаясь земли. Да и седло было куда лучше того, что купил Кол в Латионе. Это не седло, а настоящий трон, – блаженно думал Бин, в пол-уха слушая болтовню Кола и то и дело заливаясь смехом. И почему-то верилось, что теперь-то уж всё наверняка будет хорошо.
***
Мэйлинн бежала. Слава Арионну, в этом мире не играли роли ни сила её ног, ни объем лёгких. Здесь важна была сила духа, а этого добра у Мэйлинн было хоть отбавляй. Поэтому она, не снижая темпа, бежала вперёд и вперёд, стараясь никуда не сворачивать, хотя прекрасно понимала, что в таком тумане она, вполне вероятно, просто кружит на одном месте.
Сколько прошло времени – Мэйлинн сказать не могла. Здесь время как-то не ощущалось. А сколько его прошло в реальном мире – этого она не знала и подавно. Симмер больше не являл себя, не строил козней, не чинил препятствий. Наверное, ждал, когда она выдохнется. И с чувством удовлетворения Мэйлинн ощущала, что теперь он даже несколько её побаивается.
Вдруг ей показалось, что где-то вдали забрезжил какой-то свет. Может быть, это очередная уловка демона, но выбирать не приходилось. Мэйлинн рванула туда. Долгое время казалось, что свет не приближается. Воздух становился всё более тягучим и густым. Наверняка – очередные проделки Симмера. Может быть, это действительно выход, и демон пытается её удержать? Лирра ещё больше поддала ходу.
Вскоре каменная брусчатка под её ногами стала вязнуть, словно расплавленный сахар. Через некоторое время оторвать ступни от пола стало очень сложно, и наконец Мэйлинн рухнула, не сумев вовремя переставить ногу. Упав, она оперлась на руку, и та также стала медленно тонуть в каменной мостовой.
На секунду лирра поддалась панике и забилась сильнее, но от этого увязла ещё больше. Однако, затем она вспомнила лавовое озеро.
– Придумай что-то поумней! – яростно крикнула она в туман и выдернула руку. Затем встала, и с усилием переставила одну ногу. Затем другую. Каждый новый шаг давался легче предыдущего, и вскоре ноги снова оказались на твёрдом покрытии.
– Тебе меня не удержать! – обернувшись через плечо, кинула Мэйлинн невидимому Симмеру. А затем снова бросилась к источнику света, который теперь стал постепенно приближаться. Он напоминал далёкое оконце в тёмном подвале. И Мэйлинн точно знала, что там выход. Потому что в светящемся проёме она на мгновение увидела две такие родные фигуры.
Демон стал выть и реветь. Туман разлетался клочьями от этих звуков, словно от порывов сильного ветра. Теперь она слышала в его голосе не только угрозу, но и страх и мольбы. И это заставляло её улыбаться.
И вот он – светящийся проход! На полном бегу Мэйлинн нырнула туда…
***
Около полутора сотен гоблинов подошли к тому месту, где разыгрались предыдущие события. Повизгивая от страха, некоторые из них приблизились к догорающему костру. Гоблины становились на четвереньки и обнюхивали землю. Но всё, что они нашли – это тело Варана.
Вероятно, Симмер всё понял. Что добыча ускользнула от него, причём на лошадях, так что никакие гоблины их уже не догонят. Что он проиграл… Волна жуткой ненависти прокатилась окрест озера Симмер.
Затем десяток гоблинов подхватил тело Варана и понёс его на север. За ними направилась ещё пара десятков гоблинов. Остальные же вдруг как-то обмякли, затем побросали палки, которые держали в руках, и с голодным визгом набросились на останки своих сородичей, искорёженных силой магии лирр. Симмеру они стали неинтересны.
Глава 19. Гончая Симмера
Глаза никак не хотели открываться. Всё тело словно существовало отдельно от разума – не удавалось пошевелить даже мизинцем. Варан пришёл в себя несколько минут назад, но до сих пор никак не мог понять – где он, и когда. Вместо памяти была чёрная дыра. И Варан просто лежал, давая себе время.
Постепенно из черноты стали кристаллизовываться обрывки воспоминаний. Поначалу это были робкие фрагменты, словно небольшие камешки, осыпающиеся со склона – сначала один, затем несколько… А затем на него камнепадом обрушились события последнего времени. Точнее, он не мог сказать, как давно всё это было, и сколько он был без сознания. Но он вспомнил всё, что с ним произошло, вплоть до кинжала, который этот щенок метнул ему в спину. Вот уж, поистине: милосердие – удел слабых и дураков.