Белая богиня
Шрифт:
225
"Буря". Акт 3. Сцена 2. — Перевод М. Кузмина. — Примеч. Перев.
Надо отметить, что алогичное сочетание времен тут формирует идеальное представление о времени.
Донн слепо поклонялся Белой Богине в обличье женщины, которую он сделал своей Музой. Он настолько был не в состоянии вспомнить ее внешность, что написал лишь, как видел свои влюбленные глаза в ее глазах. В "Лихорадке" он зовет ее "душою мира", потому что если она покинет его, то мир будет всего лишь ее трупом. И еще:
Thy beauty and all parts which are thee Are unchangeable firmament. (Твоя красота и все, что тебя составляет, Неизменный небесный свод.)Джон Клэр писал: "Сны о красоте, о женском божестве внушали моему воображению самое возвышенное представление о прекрасном; вот и прошлой ночью богиня явилась мне столь живо мечтою моих снов, что мне больше не приходит в голову сомневаться в ее существовании. Поэтому я записал свои видения, не желая расставаться со счастливой верой в нее, как в моего ангела-хранителя".
Китс видел Белую Богиню как La Belle Dame Sans Merci. У нее длинные волосы, легкие шаги и дикий огонь в глазах, но Китс, что интересно, лилеи с ее чела переносит на чела её жертв и заставляет рыцаря сажать ее на своего коня, вместо того чтобы садиться на ее коня, подобно Ойсину, которого увезла с собой Ниав Золотоволосая. Любопытно также, что Китс писал с жалостью о Ламии, богине-змее, словно она была несчастной Гретхен или Гризельдой.
Стихотворение "La Belle Dame Sans Mersi" требует детального рассмотрения в свете Темы. Я привожу его здесь в таком виде, в каком оно впервые появилось в печати, взятое из письма Китса брату Джорджу в Америку, с несколькими шутливыми замечаниями. Зачеркнутые слова заключены в скобки:
Вечер, Среда [226]
La Belle Dame Sans Mersi [227]
О What can ail thee Knight at arms Alone and palely loitering? The sedge is withered from the Lake And no birds sing! О What can ail thee Knight at arms So haggard and so woe begone? The squirrel's granary is full And the harvest's done. I see [death's] a lily on thy brow With anguish moist and fever dew, And on thy cheeks a fading rose Fast Withereth too — I met a Lady in the [Wilds] Meads Full beautiful, a faery's child Her hair was long, her foot was light And her eyes were wild — I made a Garland for her head, And bracelets too, and fragrant Zone, She look 'd at me as she did love And made sweet moan — I set her on my pacing steed And nothing else saw all day long, For sidelong would she bend and sing A faery's song — She found me roots of relish sweet And honey wild and [honey] manna dew, And sure in language strange she said I love thee true — She took me to her elfin grot And there she wept [and there she sighed] and sighed full sore, And there I shut her wild wild eyes With kisses four. And there she lulled me asleep And there I dream 'd Ah Woe betide! The latest dream I ever dreamt On the cold hill side. I saw pale Kings, and Princes too Pale warriors death pale were they all Who cried La belle dame sans mersi Thee hath in thrall. I saw their starv 'd lips in the gloam [All tremble] With horrid warning [wide agape] gaped wide, And I awoke, and found me here On the cold hill's side And this is why I [wiher] sojourn here Alone and palely loitering; Though the sedge is withered from the Lake And no birds sing —…226
Вероятно, 28 апреля 1819 года.
227
Безжалостная красавица. — Примеч. перев.
La Belle Dame Sans Mersi
1 "Зачем, о рыцарь, бродишь ты Печален, бледен, одинок? Поник тростник, не слышно птиц, И поздний лист поблек. 2 Зачем, о рыцарь, бродишь ты, Какая боль в душе твоей? Полны у белок закрома, Весь хлеб свезен с полей. 3 Смотри: как лилия в росе, Твой влажен лоб, ты занемог, В твоих глазах застывший страх, У вяли розы щек". 4 Я встретил деву на лугу, Она мне шла навстречу с гор. Летящий шаг, цветы в кудрях, Блестящий дикий взор. 5 Я сплел из трав душистых ей Венок, и пояс, и браслет И вдруг увидел нежный взгляд, Услышал вздох в ответ. 6 Я взял ее в седло свое, Весь долгий день был только с ней. Она глядела молча вдаль Иль пела песню фей. 7 Нашла мне сладкий корешок, Дала мне манну, дикий мед. И странно прошептала вдруг: "Любовь не ждет!" 8 Ввела меня в волшебный грот И стала плакать и стенать. И было дикие глаза Так странно целовать. 9 И убаюкала меня, И на холодной крутизне Я все забыл в холодном сне, В последнем сне. 10 Мне снились рыцари любви, Их боль, их бедность, вопль и хрип: "La belle dame sans mersi Ты видел, ты погиб!" 11 Из жадных, из разверстых губ Живая боль кричала мне, И я проснулся — я лежал На льдистой крутизне. 12 И с той поры мне места нет, Брожу, печален, одинок, Хотя не слышно больше птиц И поздний лист поблек.(Перевод В. Левина)
Почему четыре поцелуя, скажете вы, почему четыре поцелуя? Да потому что я хотел обуздать опрометчивую безудержную пылкость моей Музы, ведь она готова была сказать двадцать, не портя мне рифму, но мы должны держать Воображение в узде, как сказали бы Критики, вынося свой Приговор. Мне нужно было выбрать такое число, чтобы обоим глазам досталось поровну, и, если честно, по два — то, что надо. Представляешь, я бы сказал "семь", тогда получилось бы по три с половиной и было бы ужасно с моей стороны…
Это стихотворение обсуждается подробно в "Жизни Китса" сэра Сидни Колвина. Китс прочитал перевод, который приписывался Чосеру, "La Belle Dame Sans Merci" Алана Шатье, в котором "кавалер, не добившись расположения дамы, умирает в печали". В переводе на английский язык эти строки звучали так:
I came into alustie green vallay Full offlouers… Riding an easy paas I fell in thought of joy full desperate With great disease and paine, so that I was Of all lovers the most unfortunate. (Я оказался в красивой зеленой долине, Полной цветов… Спокойно сидя на коне, Я задумался о радости, полный отчаяния Из-за великого несчастья и боли, ибо я был Из всех влюбленных самым неудачливым.)Есть и другие литературные источники баллады. В "Королеве фей" (II.6) Спенсера волшебницу Федрию видит в лодке рыцарь Кимохил, когда идет по берегу. Он принимает ее приглашение войти в лодку, и они хорошо проводят время вместе. Она поет, шутит, надевает венок на голову, а потом — цветочную гирлянду на шею к большому удовольствию рыцаря. Когда они высаживаются на остров в "Покойном озере", дама уводит рыцаря в тень, убаюкивает его, положив его голову себе на колени, а потом оставляет его. Точно так же в "Смерти Артура" (IV.1) Мэлори поэт-пророк Мерлин "до безумства влюбился" в волшебницу Ниневу, которая завела его в грот и там заточила.