Белая чума
Шрифт:
Президент с отвращением уставился на папку, плоскую желтую штуковину, проштампованную Карантинной Службой. Он посмотрел на Ладлоу, толстого, с цветущим лицом мужчину с холодными голубыми глазами и редеющими светлыми волосами.
– Русские согласны? – спросил Прескотт.
– Да, сэр. – У Ладлоу был мягкий, почти приторный голос, который жутко не нравился президенту. – Русские – прагматики, если не больше. Спутники подтвердили, что они потеряли Кострому и…
– Кострому? – Прескотт выглядел испуганным, хотя его проинформировали об этом ранее, как о «возможности». – Разве это не рядом с Москвой?
– Да, сэр. И они потеряли весь коридор от Магнитогорска до Тюмени. Возможно, что и Свердловск.
– Какие-нибудь признаки огня?
– Все еще дымится.
– Проклятые средства массовой информации по-прежнему называют это Паническим Огнем, – хмыкнул Прескотт.
– Подходяще, но прискорбно, – вздохнул Ладлоу.
Президент взглянул на нераскрытую папку, потом снова на своего председателя ТКК.
– Ваша семья была в Бостоне, не так ли?
– Брат, его жена и трое детей, сэр. – Голос Ладлоу утратил свою приторность и звучал натянуто.
– У нас не было выбора. Мы делали то же, что и Швеция… – Прескотт взглянул на папку, – …и Россия.
– Я знаю.
Президент развернул свое кресло и посмотрел в окно на удаляющихся садовников. Он кивнул в их сторону.
– Обычно я слышу, как они работают. Сегодня они вели себя очень тихо.
– Каждый чувствует себя виноватым, сэр.
– Джим говорит, что телевидение до сих пор показывает пожары лишь на расстоянии, – сказал Прескотт.
– Это может быть ошибкой, сэр. Это оставляет свободу воображению создать свои собственные картины того, что случилось в Бостоне и других городах.
Президент уставился в окно:
– Ничего не может быть хуже действительности, Енос. Ничего. – Он снова развернул свое кресло к столу. – Мы стерилизовали деньги и перевезли их туда, где начинаем снимать карантин с банков.
– Вы уверены, что он заразил только деньги, сэр?
– До поры до времени. Он сущий дьявол. Послал зараженные деньги благотворительным учреждениям, частным лицам, комитетам, на склады и магазины. «Хэрродс» в Лондоне подтверждает, что они выполнили почти все семьдесят заказов от него на «подарочные упаковки» людям в Ирландии. А ведь зараженные деньги быстро вернулись в оборот.
– Будет сопротивление использованию бумажных денег, сэр.
– Я знаю. Я планирую сделать радиопередачу по этому вопросу. У нас нет достаточного количества монет для обеспечения торговли.
– Каждый ждет, когда свалится и вторая туфля, сэр.
– И будут продолжать ждать, пока О'Нейл остается на свободе. Вы правы в том, что надо быть осторожным, Енос. Мы знаем лишь ОДИН способ, примененный им. Наши команды представили список почти двухсот способов, какими может быть распространена чума.
Губы Ладлоу искривились.
– Две сотни?
– Зараженные птицы, например, – пояснил Прескотт. – А птицы не регистрируются на границе для обеззараживания. Потом есть метеозонды, патентованные средства… Боже, этот О'Нейл был еще и аптекарем!
Президент раскрыл лежащую на его столе папку и посмотрел на первую страницу. Немного погодя он вздернул подбородок и сказал:
– Какое хрупкое вместилище человеческой жизни, эта планета. Все наши яйца в одной корзине.
– Сэр?
Президент расправил плечи и вонзил в председателя ТКК непреклонный взгляд.
– Енос, удостоверься, что это всеобщая миссия. Я хочу, чтобы в каждом из планов участвовали китайские, японские, французские, советские и германские команды, взамен тех подразделений, что посылаем мы. Когда бомбы начнут падать на Рим, спасти положение сможет только чудо!
– Ответственность будет разделена полностью и поровну, сэр. Они на это не соглашаются. Петр почти в истерике. Он постоянно кричит: «Мы теряем время! Эта штука распространяется, даже когда мы разговариваем! Не теряйте времени!»
– Был спор?
– Франция хотела остаться в стороне. Католицизм там еще имеет сильное влияние. К Испании мы даже не рискнули и подступиться.
– Папа проинформирован?
– Да, сэр. Радио Ватикана транслирует общее отпущение грехов голосом самого Папы. И они просят слушателей не выключать приемников, чтобы не пропустить важное сообщение.
– Достаточно ли у нас добровольцев для операции очистки?
– Да, сэр. После они будут изолированы на Кипре. Там вообще не осталось ни одной живой женщины.
– Огонь – это самое надежное, – сказал Прескотт. – Огнеметы… – Приступ дрожи сотряс его тело.
– Объединенное командование говорит, что атомные бомбы оставят кольцо СОМНИТЕЛЬНЫХ районов, особенно русские бомбы. – Президент внезапно стукнул кулаком по столу. – Боже! Будь проклят тот день, когда я вошел в этот кабинет!
– Кто-то должен принимать эти решения, сэр. В этом никто не сомневается.
Прескотт оскалился на эту банальность и спросил:
– Как насчет Индии?
– Пока ни слова, сэр. Но мы послали совместное коммюнике. Если они не ответят через тысячу девятьсот часов, они знают, чего ожидать.
– Больше нет такой вещи, как исключительный суверенитет, Енос. Если у них есть горячие точки и они не могут доложить о них, мы стерилизуем весь траханый субконтинент!
– После Рима, сэр. Я уверен, что они поймут.
– Лучше бы им понять! Есть какие-нибудь хорошие новости?
– Шри-Ланка чистая, сэр. Ряд островов Полинезии избежал чумы. Даже Кауаи из Гавайского архипелага это сейчас подтвердили. И Аляска – лишь Анкоридж подхватил ее, и там завершено обеззараживание.
– Обеззараживание, – вздохнул Прескотт. – Для каждого преступления свой собственный эвфемизм, Енос.