Белая девушка
Шрифт:
– Прошу вас, господа, занять места!
– проговорил герцог.
Он сел, и все остальные последовали его примеру. Слуга торопливо ходил от одного бронзового бра к другому и гасил немногочисленные свечи.
Когда воцарилась совершенная тьма, послышались слабые звуки рояля. Тихо пронеслась по зале вереница трогательных и простых мелодий.
– Палестрина!
– пробормотал патер.
– Видите, как вы были неправы с вашими арабскими предположениями,
– Ну да!
– возразил редактор так же тихо.
– А вы были более правы с вашим Цезарем Борджиа?
Теперь стало слышно, что инструмент, на котором играли, был старинный клавесин. Простые звуки пробудили у Лотара странное ощущение. Он вдумывался, но никак не мог в точности определить, что это было, собственно, такое? Во всяком случае это было что-то такое, чего он уже давно не испытывал.
Ди Нарди наклонился к нему. Так что его длинные усы защекотали щеку Лотара.
– Я понял№ - прошептал он Лотару на ухо.
– Я и не знал, что еще могу быть таким наивным№
Лотар почувствовал, что он прав.
Через некоторый промежуток времени безмолвный слуга зажег две свечи. Тусклое, почти неприятное мерцание разлилось по зале.
Музыка зазвучала далее№
– И, несмотря на это, - прошептал Лотар своему соседу, - несмотря на это, в тональностях слышится странная жестокость. Я мог бы сказать: невинная жестокость.
Молчаливый слуга зажег еще две свечи. Лотар пристально вглядывался в красный полусумрак, который наполнял все пространство, словно кровавый туман.
Этот кровавый цвет почти душил его. Его душа устремлялась к звукам, которые пробуждали в ней ощущение тускло светящейся белизны. Но красное выступало на первый план, побеждало: все более и более свечей зажигал безмолвный слуга.
Лотар услышал, как редактор пробормотал сквозь зубы:
– Этого невозможно более выносить№
Теперь зала была полностью освещена. Красное, казалось, все покрыло своим властным сиянием, и Белое невинных мелодий становилось все слабее, все слабее№
И вот от клавесина выступила вперед белая фигура - молодая девушка, закутанная в большое белое покрывало. Она тихо вышла на середину залы, словно сверкающее белое облако в красном зареве. Молодая девушка вышла на середину залы и остановилась. Она раскрыла руки, и белое покрывало упало вокруг нее. Словно немой лебедь, оно целовало ее ноги, и белизна обнаженного девичьего тела засверкала еще более.
Лотар склонился вперед и невольно поднял руку к глазам.
– Это почти ослепляет, - прошептал он.
Это была молодая, едва развившаяся девушка, восхитительно незрелая, как чуть распустившаяся почка. Властная, не нуждающаяся ни в какой защите невинность - и в то же время откровенное обещание, которое заставляло бодрствовать жгучие безграничные желания. Иссиня-черные волосы, разделенные посередине пробором, струились по вискам и ушам, чтобы сплестись сзади в тяжелый узел. Большие черные глаза смотрели прямо на присутствующих, но безучастно, не видя никого. Они, казалось, улыбались, так же, как и губы, странная бессознательная улыбка жесточайшей невинности.
И лучистое белое тело сияло так сильно, что все красное кругом, казалось, отступало. И музыка звучала торжеством и ликованием№
И только теперь Лотар заметил, что девушка держала на руке белоснежного голубя. Она слегка склонила голову и подняла руку, и белый голубь вытянул головку вперед.
И белая девушка поцеловала голубя. Она гладила его и щекотала ему головку, тихонько сжимала ему грудь. Белый голубь приподнял немного крылья и прильнул крепко-крепко к сияющему телу.
– Святой голубь!
– прошептал патер.
И вдруг - внезапным, быстрым движением белая девушка подняла обеими руками голубя прямо над своей головой. Она закинула голову назад - и тогда, и тогда сильным движением рук она разорвала голубя пополам. Красная кровь хлынула вниз, не задев ни единой каплей лица, и потекла длинными ручьями по плечам и груди, по сверкающему телу белой девушки.
Кругом со все сторон надвинулось Красное. И казалось, что белая девушка тонет в мощном кровавом потоке. Дрожа, ища помощи, она склонилась на колени. И вот повсюду пополз пламенный страстный жар, пол раскрылся. Как огненный зев, - и ужасное Красное поглотило белую девушку.
Через секунду зияющий провал сомкнулся. Безмолвный слуга задвинул портьеры и быстро вывел гостей в переднюю комнату.
Ни у кого не было охоты промолвить хотя бы единое слово. Все молча надели пальто и вышли. Герцог исчез.
* * * - Господа!
– обратился на улице редактор "Pungolo" к Лотару и шотландскому художнику.
– пойдемте ужинать на террасу Бертолини!
Все трое отправились туда. Молча пили они шампанское, молча созерцали жестокий и прекрасный Неаполь, погруженный последними лучами солнца в огненный, пылающий блеск.
Редактор вытащил записную книжку и записал несколько цифр.
– Восемнадцать - кровь. Четыре - голубь. Двадцать один - девушка, промолвил он.
– На этой неделе я поставлю в лото прекрасное terno!