Белая кобра
Шрифт:
— Ты что у нас — ясновидящий? И что же ты видишь? — усмехнулся, скрывая обеспокоенность от моих слов, Лешка.
— Я не ясновидящий, я просто думающий. Вы и сами догадываетесь. Да здесь и вариантов почти что нет. Если в одном чемодане везли деньги, то в остальных чемоданах везли то, что должны были купить эти мордовороты, которых мы протаранили, за эти самые деньги. Но они решили не покупать, они решили взять себе и то, и другое.
— Так что же может быть в этих чемоданах такое ценное? — настороженно спросила Ира, округлив глаза. — Откуда ты знаешь, что в них?
— Откуда я
Но мое предложение не приняли. А зря.
Глава восьмая
Кончилась наша бурная дискуссия, едва не завершившаяся скандалом, тем, что мы все же отказались от мотеля, нашли устраивающий всех компромиссный вариант и поехали в Москву. Иру мы завезли домой, оставив с ней Галю, а сами втроем поехали ко мне, решив, что так мы привлечем к себе меньше внимания, потому что Серега с Ирой жили в элитном охраняемом доме, мы даже к подъезду не стали джип подгонять, высадили девушек не доезжая два дома. Лешка жил у Гали, в оставленной ей бабушкой квартире, а раз сама Галя осталась с Ириной, то у неё на квартире появляться не стоило, тем более без неё самой, да ещё втроем и с чемоданами.
У моей квартиры на Сивцевом Вражке в районе старого Арбата было то преимущество, что в ней, со стороны темного и глухого дворика, заросшего липами, имелся черный ход, по которому мы и поднялись.
Все, на что после всех передряг хватило наших сил, это по скорому принять душ и тут же завалиться спать. На часах было почти три, а моим друзьям завтра утром предстояло важное совещание.
Проснулся я так, как просыпался только на войне. Я даже не вслушивался, не всматривался, я проснулся, точно зная, что что-то случилось, что-то происходит. Даже ещё не открыв глаза, я чувствовал это. Даже не чувствовал, а просто точно знал.
Повинуясь все тому же фронтовому инстинкту, я не стал вскакивать, оглядываться по сторонам, я просто собрался в пружину и обратился в слух.
Что-то происходило на улице, со стороны черного хода, куда выходили окна моей квартиры. Я ещё не знал точно, что происходит, но точно знал, что это что-то происходит именно там. И это что-то таило для нас угрозу. Я тихонько встал с узкого дивана, натянул лежавшие рядом на стуле джинсы, осторожно подошел к окну, и не отодвигая занавесок выглянул во двор, успев краем глаза взглянуть на часы.
На часах было начало пятого утра, на улице было по-летнему светло, а во дворе трое мужиков пытались вскрыть джип Сереги. Судя по проделанной ими работе, это были дилетанты. Дверцы открыть им не удалось, теперь они вовсю трудились, пытаясь вскрыть багажник, пользуясь при этом вульгарной фомкой. И кажется, это им почти что удалось. По крайней мере, дверца, кажется, подавалась. Еще чуть-чуть и они взломают её.
И тут меня как током ударило: там же оружие! Большие деньги уже начали вредить нашим мозгам. Вчера ночью мы отнесли домой чемоданчики, а целый арсенал оружия оставили на улице в багажнике машины, прикрытый кое-как брезентом и тряпками.
Я выглянул в окно ещё раз. Совсем немножко, и эти трудолюбивые деревянноголовые буратины вскроют заветную дверцу. Что-то нужно было предпринять. Я метнулся к черному ходу, надо было принимать срочные меры.
Друзей будить я не стал, рассудив, что лишний шум нам на фиг не нужен. Босиком я бесшумно скатился по лестнице и выскочил из дверей черного хода, напротив которых припарковался вчера Серега.
— Атас, мужики! — гаркнул своим подельщикам, выкатив на меня глаза от неожиданности, на которую я и рассчитывал, стоявший ко мне боком детина в мятом костюме и грязной тельняшке под пиджаком.
Молодой парень, почти подросток, помогавший взламывать заднюю дверцу джипа, выронил с перепугу монтировку и зайцем, длинными прыжками, рванул через двор, перемахнув высокий забор, второй мужик, с квадратными плечами, стоявший спиной, повернулся ко мне, оскалившись и замахнувшись ломиком, которым он все же вскрыл багажник.
Я не стал выяснять отношений и ждать его действий. Намерения его были предельно ясны и мне определенно не понравились. Я долбанул его прямым в челюсть. Мужик щелкнул зубами и отлетел в сторону, выронив ломик. Его приятель в тельняшке бросился ко мне, я подождал, когда он приблизится, и встретил его сокрушительным ударом головой в лицо.
Нос я ему сломал наверняка, больше особых повреждений ему не причинил, но получился именно тот эффект, на который я и рассчитывал: безошибочно сработала точная наука психология, детина испугался вида собственной крови, обильно хлынувшей из несильно в обще-то разбитого носа и губ.
Он схватился за лицо, прекратил боевые действия, и проследовал по маршруту молодого, правда, через забор он перемахнул только после второй попытки.
Возле джипа остался самый матерый мужик, который все же попытался ещё раз броситься в бой. Это он сделал совершенно напрасно. Я сегодня никому зла не хотел, и всерьез бить их не собирался, тем более возле машины с оружием в багажнике. Мне нужно было напугать воров, отпугнуть их, отогнать, заставить смыться. Но он просто не оставил мне выбора, рванувшись вперед, замахиваясь подобранным ломиком.
Я стремительно бросился в подъезд, он, озверев и предвкушая победу, у него в голове наверняка победные рога протрубили, кинулся за мной, но я резко развернулся и ногой врезал по двери навстречу ему, поймав мужика на противоходе.
Дверь и этот разъяренный бык встретились на скорости, на полпути, вернее даже, на полполета, так стремительно и удручающе неотвратимо они сблизились. При столкновении, разумеется, победила дверь. Мне даже стало немного жаль мужика, хотя он и был кругом не прав, но все же: дом был старый, двери дореволюционные, тяжелые и крепкие, так что повреждений на нем осталось намного больше, чем на двери.