Белая ночь

Батчер Джим

— Ничего страшного, — заверил я ее.

Квартира у Анны оказалась очень даже ничего, явно полностью отремонтированная и заново обставленная в последний год или два. Из окон открывался довольно-таки приятный вид, а мебель производила вид настоящей, деревянной, и качественной.

В гостиной находилось пять женщин. Эбби сидела в деревянном кресле-качалке, а на коленях у нее свернулся йорк. Хелен Беккит стояла у окна, апатично глядя на город. Двое других женщин сидели на диване, и еще одна — в стоявшем рядом кресле.

— Полагаю, вам известно,

кто я? — поинтересовался я у них.

— Они знают, — негромко произнесла Анна.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда вот что известно мне. Кто-то убил по меньшей мере пять женщин, так или иначе связанных с магией. Некоторые из этих смертей обставлены как самоубийства. Однако имеются улики, говорящие об обратном, — я набрал в грудь воздуха. — И еще: на двух телах я обнаружил послания, адресованные мне или кому-то вроде меня. Такие, чтобы их не могла видеть полиция. Мне кажется, мы имеем дело с серийным убийцей, и мне кажется, члены вашего ордена могут представлять для него…

— Или для нее, — вставила Мёрфи, стараясь не смотреть в сторону Беккит.

Беккит скривила губы в горькой усмешке, но не пошевелилась.

— Или для нее, — согласился я. — Представлять интерес для убийцы.

— Он это серьезно? — спросила женщина — одна из тех, кого я не знал. Она была старше остальных, лет сорок пять-пятьдесят. Несмотря на теплый день, она щеголяла в светло-зеленом свитере с высоким воротником, придававшим ей сходство с черепахой. Собранные в тугой пучок волосы имели когда-то, должно быть, насыщенный рыжий цвет, но сейчас в них хватало серо-стальных прядей. Макияжем она не пользовалась, похоже, принципиально, и брови над очками в угловатой серебряной оправе росли гуще, чем позволяет подавляющее большинство женщин.

— Совершенно серьезно, — заверил я ее. — Скажите, могу я вас называть как-нибудь? Мне кажется, было бы невежливо сразу называть вас Черепахой, не попытавшись узнать имени.

Она чуть напряглась, старательно избегая встречаться со мной взглядом.

— Присцилла, — пробормотала она.

— Присцилла, — кивнул я. — Если честно, я пока в основном тычусь вслепую. Я плохо понимаю, что происходит — потому и пришел поговорить с вами.

— Тогда откуда вы узнали об нашем ордене? — поинтересовалась она.

— В реальной жизни я частный следователь, — ответил я. — Расследую всякое.

— Он лжет, — заявила Присцилла, глядя на Анну. — Не может не лгать. Ты же знаешь, что мы видели.

Анна перевела взгляд с Присциллы на меня и покачала головой.

— Я так не думаю.

— И что вы видели? — спросил я у Анны.

Анна оглянулась на остальных, но возражений не услышала, и она снова посмотрела на меня.

— Вы правы. Несколько членов нашего ордена погибли. Чего вам, возможно, не известно — так это то, что еще несколько человек пропали, — она сделала глубокий вдох. — Не только из нашего ордена, но вообще из нашего круга. На конец прошлого месяца мы не досчитывались более двадцати человек.

Я негромко присвистнул.

Два с лишним десятка человек — это уже серьезно. Поймите меня правильно: люди пропадают все время — по большей части добровольно. Но в нашем узком кругу люди поневоле теснее друг к другу; отчасти это происходит именно потому, что им известно о существовании сверхъестественных хищников, которые с радостью скушают их при малейшей возможности. Это самый что есть стадный инстинкт, примитивный и прямолинейный — но он помогает выжить.

Если пропало целых два десятка человек, значит, велика вероятность того, что кто-то вышел на охоту. И если этот кто-то — убийца, у меня на руках серьезная проблема. Впрочем, разве мне привыкать к такому?

— Вы сказали, ваши люди что-то видели. Что именно?

— В случае… — она тряхнула головой и прокашлялась. — В случае тех троих членов нашего ордена, чьи тела нашли, в последний раз их видели в обществе высокого человека в сером плаще.

Я даже зажмурился.

— И вы решили, что это я?

— Я не могу утверждать наверняка, — подала голос Присцилла. — Время было темное, и она стояла на улице перед моим домом. Я видела их в окно.

Ей не удалось скрыть то, что она едва не произнесла не «их», а «вас».

— А я выходила от Бока, — добавила Эбби серьезным тоном, глядя куда-то перед собой. — Поздно. Я видела, как она шла с мужчиной, и только.

— Этого я не видела, — произнесла Хелен Беккитт. Голос ее звучал бесстрастно, ровно, убежденно. — Салли ушла из бара с симпатичным темноволосым мужчиной, сероглазым, с бледной кожей.

В животе у меня похолодело. Краем глаза я увидел, как лицо Мёрфи тоже сделалось бесстрастным.

Анна подняла руку, призывая Хелен к молчанию.

— По меньшей мере двое заслуживающих доверия свидетелей показали, что в последний раз видели пропавших в обществе мужчины в сером плаще. Другие же, напротив, говорят о красивом брюнете.

Я тряхнул головой.

— И вы решили, что парень в сером плаще — это я?

— Много ли найдется в Чикаго высоких мужчин в сером плаще, вращающихся при этом в наших кругах, сэр? — ледяным тоном поинтересовалась Присцилла.

— Такой ткани цена три бакса за ярд на распродаже, — возразил я. — И высокие мужчины в городе с восьмимиллионным населением тоже нельзя сказать, чтобы редкость.

Присцилла прищурилась.

— Тогда кто это был?

Эбби хихикнула, на что Тото вильнул хвостом.

Я задумчиво пожевал губу.

— Ну, я совершенно уверен, что это не Мёрфи.

Хелен Беккит презрительно фыркнула.

— Если это шутка, то неудачная, — взвилась Присцилла.

— Ох. Прошу прощения. С учетом того, что я узнал о наличии в показаниях серого плаща несколько секунд назад, мне показалось, что и ваш вопрос звучит не слишком, чтобы серьезно, — я повернулся к Анне. — Это не я. И это не Страж нашего Совета — или, по меньшей мере, я чертовски надеюсь на то, что это не Страж нашего Совета.