Белая ворона
Шрифт:
После испанского, выходя вместе с ним из класса, она не раз пыталась с ним заговорить, но Рики весь сжимался и еле ворочал языком. А однажды, когда ей удалось-таки расшевелить его, со всех сторон грянул оглушительный хор насмешников:
«О, Рики-и-и-и!» — и доверчиво-ласковое выражение его лица мгновенно сменилось багровой краской смущения.
— Скажи, Элизабет, как можно заставить застенчивого человека разговориться? — спросила как-то Энни.
Элизабет засмеялась.
— Не думала, что у тебя могут быть подобные трудности. По-моему, ты разговоришь
— Любого — да. Во всяком случае, большинство. Вон, Брюс Пэтмен все время звонит. Но я вдруг поняла, что он мне не нравится. Мне нужен парень совсем другого типа. Я сейчас жду, когда меня позовет один человек, который совсем не такой, как Брюс.
День был теплый и солнечный. Подруги весело шагали через школьный двор.
— Ох, смотри, Энни, не проговорись, — поддразнила Элизабет. — «Глаза и уши» жаждут новостей!
— Что ты, Лиз! — с мольбой в голосе воскликнула Энни. — Не пиши этого в газету, ладно? Не будешь, Лиз?
— Если ты этого не хочешь, конечно, не буду, Энни, — серьезно пообещала Элизабет. — Мы ведь подруги, правда?
— Неужели ты хочешь быть моей подругой? — не веря своим ушам, спросила Энни. — Разве может такой человек, как ты, дружить с такой, как я?
Выражение восторга и благодарности в глазах Энни тронуло Элизабет до глубины души.
— По-моему, мы уже давно друзья, Энни. И говорили мы вовсе не об этом, а о мальчишках. Так кто же этот «совсем не такой» парень, которого ты ждешь?
— Рики.
— Рики Капальдо? Ты же говорила, что он просто хороший человек. Энни покраснела.
— Говорила, но теперь я смотрю на него по-другому. Он такой внимательный, Лиз. Он добрый и веселый, и даже не знаю, какой. Понимаешь, Лиз?
— Понимаю, а как же! — уверила Элизабет.
— Но он все никак не пригласит меня на свидание. И вообще, парни, которые мне нравятся, никогда не назначают мне свиданий. Не понимаю, почему.
Эти слова рассеяли последние сомнения Элизабет: Энни действительно не имеет ни малейшего понятия о том, как к ней относятся в школе. И тут Энни робко задала вопрос, который поставил Элизабет в очень затруднительное положение:
— Скажи, обо мне что-нибудь говорят в школе?
Девочки остановились под сенью огромного дуба.
— О тебе? — нерешительно повторила Элизабет. — Ну, о каждом что-нибудь да говорят.
Она положила сумку и села на траву в тени. Энни примостилась рядом.
— Ну, конечно. О тебе, например, говорят, что ты настоящий писатель и самый отзывчивый человек во всей Ласковой Долине. А обо мне что?
— Зачем тебе это? Важно не то, что говорят, а то, какой ты сама себя ощущаешь.
— Я тоже так думаю! — просияв, воскликнула Энни. — А отношение может измениться, правда? Если сама изменишься и станешь другим человеком, люди это поймут, правда?
— Безусловно, — подтвердила Элизабет. — Если они сами порядочные, тогда поймут.
— Спасибо! — сказала Энни. — Когда я с тобой поговорю, я всегда чувствую, что все будет очень хорошо. Подумать только, стоит мне вступить в команду болельщиц, и я превращусь в нового человека!
Элизабет не успела сообразить, в чем дело, как Энни вскочила, порывисто обняла ее и опрометью кинулась через широкий школьный двор.
Вскоре Элизабет уже подходила к дому Уэйкфилдов. Тихонько напевая, она думала об Энни. Конечно, ее успехи радуют, но легко ли повернуть свою жизнь так, как она задумала!
Проходя через гостиную, Элизабет услышала смех на внутреннем дворе возле бассейна и поспешила туда. Джессика как раз угощала кока-колой Джини Уэст и Элен Брэдли.
— Ну-ну, — улыбнулась им Элизабет. — Наверно, всем мальчишкам в городе сейчас икается. И, по крайней мере, половине девочек.
— Попала пальцем в небо! — захохотала Джессика, видимо, очень довольная.
— Нет, правда, что случилось? Что-нибудь подходящее для газеты?
— Подходящее, только ты не станешь этого печатать, — таинственно заулыбалась Джессика.
— Почему же?
— Ты ведь никогда не пишешь о том, что еще не произошло, даже если это наверняка должно произойти. Что, скажете, не так? — Она обернулась к подругам, и все трое рассмеялись, словно конспираторы, скрывающие большой секрет.
Все это очень не понравилось Элизабет.
— В таком случае, — сказала она, — могу спорить, что ваше маленькое собрание имеет прямое отношение к выборам новых членов команды болельщиц.
Троица встретила эти слова новым взрывом смеха, но от комментариев воздержалась. И в этот момент Элизабет ясно поняла, кто из претенденток войдет в команду — конечно, Кара Уокер и Сандра Бэкон! Ей показалось, что из легких сразу вышел весь воздух, словно из прохудившегося мяча. Что она могла сказать? Кара и Сэнди, безусловно, хорошие девочки, и будут они болельщицами или нет — это ее совершенно не касается, ведь сама она не в команде. Но как воспримет все это Энни! Глубокая тревога охватила Элизабет.
— Ну что? — с вызовом сказала Джессика. — Посмотрим, кто будет в команде, Лиз?
Элизабет молча покачала головой и с тяжелым чувством ушла в дом. В прошлый раз, когда она спорила с Джессикой, ей тоже не удалось выиграть.
Вечером Элизабет и Тодд, устроившись на софе в гостиной дома Уилкинзов, смотрели по телевизору какой-то старый фильм. Из кухни доносился вкусный запах домашнего пирога, который пекла миссис Уилкинз. Стараясь сосредоточиться на фильме, Элизабет придвинулась поближе к Тодду. Но мысли все кружились вокруг Энни и Джессики. Сама того не замечая, она тяжело вздохнула.
— С тобой все ясно, Лиз Уэйкфилд. Дальше можно не смотреть. — Тодд приподнялся и испытующе заглянул в ее зеленовато-голубые глаза.
— Почему? — не поняла она.
— А о чем ты думаешь? Ты ведь едва замечаешь, что там показывают. Тебе это кажется занудным? Давай поищем что-нибудь другое.
— Нет, фильм… в порядке, — с заминкой ответила она.
— Тогда, значит, ты не в порядке. Очнись, Лиз, это же я, Тодд. А я-то думал, ты мне всегда все рассказываешь.
— Конечно, Тодд! Но у меня правда все в порядке. Я просто задумалась.