Белая женщина, белая птица (пер. М.Пчелинцева)
Шрифт:
Криспин замер. С колотящимся сердцем он боковым зрением оглядел небо, внимательно глядя в то же самое время на карлика.
– Когда?
– Вчера.– Квимби сделал какое-то извивающееся движение плечом, словно пытаясь поставить на место свою заплутавшую память.– А может, сегодня утром? Все равно, главное – она летит. Ты готов, Крисп?
Криспин прошел мимо карлика, крепко сжимая рукой затвор винтовки.
– Я-то всегда готов, – ответил он.– А вот как ты? – Он резко указал пальцем на дом.– Ты должен был быть с этой женщиной, Кэтрин Йорк. Пришлось мне
– Что? – Карлик заметался по палубе, руки его плясали по ржавым поручням. Потом он остановился и демонстративно пожал плечами.– Да чего там, она же со странностями. Ты знаешь, Крисп, она же потеряла мужа. И ребенка.
Криспин приостановился у трапа, ведущего на мостик:
– Правда? А как это случилось?
– Голубь, он убил ее мужа, разорвал его на куски там, на крыше. А потом унес ребенка. И что интересно, ручная птица.– Криспин с сомнением поглядел на карлика, и тот утвердительно кивнул.– Точно. Он ведь тоже был с приветом, этот самый Йорк. Поймал здоровенного голубя и держал его на цепи.
Криспин вскарабкался на мостик и поглядел на другой берег реки, на дом. Побормотав что-то себе под нос минут пять, он выгнал Квимби с корабля, а затем полчаса проверял пулеметы. Известие о том, что видели одну из птиц, он отбросил, – конечно же, одна-две заблудившихся летают, ищут свои стаи, – но уязвимость женщины на том берегу напомнила ему, что надо принимать все меры предосторожности. Ближайшие окрестности дома относительно безопасны, но во время прогулок по берегу, на открытом месте, она будет совсем легкой добычей.
Это же неопределенное, невысказанное чувство ответственности перед Кэтрин Йорк заставило его в тот же день, поближе к вечеру, снова отправиться на ялике. В четверти мили вниз по течению он поставил лодку на якорь напротив большого открытого луга; прямо над этим местом летели пернатые армады, штурмовавшие сторожевик. Сюда, на холодный зеленый дерн, падало особенно много умирающих птиц. Недавний дождь усилил запах разложения, исходивший от огромных чаек и глупышей. Напоминавшие ангелов, они громоздились друг на друге. Раньше Криспин всегда с гордостью ходил посреди своего белого урожая – результата небесной жатвы. Но на этот раз он торопливо шел между птиц по извилистым проходам. На руке его висела корзина, и занят он был только тем, зачем пришел сюда.
Дойдя до слегка возвышенного места в центре луга, он поставил корзину на труп сокола и начал вырывать перья из крыльев и грудей валявшихся вокруг птиц. Несмотря на дождь, перья оставались почти сухими. Полчаса Криспин работал без остановки; он рвал перья обеими руками, затем в корзине относил их к ялику. Плечи и голова его едва выглядывали из-за птичьих трупов.
Когда пришла пора возвращаться, маленькая лодка была от носа до кормы забита яркими перьями. Криспин плыл вверх по течению, он стоял на корме, около мотора, и глядел на реку поверх своего груза. Он причалил напротив дома женщины. От костра поднималась тоненькая струйка дыма, и было слышно, как миссис Йорк колет дрова.
Криспин
Кэтрин Йорк пододвигала стол ближе к огню, заодно укладывая поаккуратнее перья, сохнувшие в дыму костра. Куча перьев, лежавших на сделанном из остатков беседки каркасе, за это время выросла; наружные были свиты вместе и образовали нечто вроде жесткого ободка.
Криспин поставил корзину перед ней и отступил на шаг.
– Миссис Йорк, я принес вам эти. Думал, они могут пригодиться.
Женщина искоса взглянула на небо, затем, словно чего-то не понимая, потрясла головой. Криспину неожиданно пришло в голову: да узнает ли она его?
– Что это такое?
– Перья. Для вот этого.– Криспин указал на высокий белый ворох.– Это самые лучшие, какие я смог найти.
Кэтрин Йорк опустилась на колени, юбка прикрыла сбитые сандалии. Она трогала цветные перья, словно вспоминая их первоначальных владельцев.
– Очень красивые. Спасибо, капитан.– Она встала.– Мне бы хотелось оставить их себе, но нужны ведь только вот такие.
Следуя жесту ее руки, Криспин поглядел на перья, разложенные по столу. Выругавшись, он хлопнул ладонью по затвору винтовки.
– Голуби! Это же все голубиные! Как же я сам не заметил! – Он подхватил корзину с земли.– Я наберу вам таких.
– Криспин… – Кэтрин Йорк взяла его за руку. Ее глаза обеспокоенно блуждали по лицу Криспина, словно подыскивая необидный способ его остановить.– Спасибо, мне хватит. Я уже почти закончила.
Криспин помедлил, ожидая от себя каких-нибудь слов для этой прекрасной беловолосой женщины, чьи ладони и платье покрывал мягкий голубиный пух. Затем он подхватил корзину и вернулся к лодке.
На обратном пути к кораблю он перебирался с одного конца лодки на другой, сбрасывая в воду ее груз. За яликом тянулся след из мягких перьев.
Ночью, когда Криспин лежал на ржавой койке в капитанской каюте, сны его, в которых гигантские птицы заполняли лунное небо, были прерваны еле слышным шорохом воздуха в такелаже, приглушенным бормотанием призрачного, говорящего сам с собою голоса. Проснувшись, он лежал не двигаясь, прижав голову к стальному пиллерсу, вслушиваясь, как воздух почти беззвучно обтекает мачту.
Криспин вскочил с койки, подхватил винтовку и босиком взбежал по трапу на мостик. Вступив на палубу и подняв ствол винтовки, он успел на мгновение различить в лунной ночи огромную белую птицу, летящую поперек реки.
Он бросился к поручням, пробуя приладить винтовку достаточно устойчиво, чтобы выстрелить вдогон. Гиблое дело: птица была слишком далеко, а потом ее очертания и вообще исчезли на фоне обрыва. Если раз спугнуть, она уже никогда не вернется. Несомненно, это одна из заплутавших. Вероятно, хотела устроить гнездо среди мачт и такелажа.