Бельгийская новелла
Шрифт:
Джеймс закрыл за собой дверь номера. Элин стояла у окна и смотрела на улицу.
— Медсестра пошла к отцу, — сказала она. — Чтобы помочь ему. Он снова заснул.
Джеймс встал рядом с ней у окна и, проследив за ее взглядом, увидел старушку, которая совершала перед отелем утреннюю прогулку, опираясь на руку сына. Идти ей было мучительно тяжело, но она шла, крепко и боязливо прижавшись к сыну.
— Они здесь уже шесть дней, — сказала Элин. — Вдвоем.
В дверь постучали, и когда они, не оборачиваясь, в один голос крикнули: «Да!» — вошла медсестра.
— Все позади, — сказала она.
— Странно, —
— Пока он спал, я сделала ему укол мышьяка, — добавила медсестра, закрывая никелированную коробочку.
— Когда придет мой час, я бы тоже, пожалуй, кончился здесь, — проговорил Джеймс. — Тут отличный сервис.
Внизу на улице старушка, все так же вцепившись в сына, заканчивала прогулку и преодолевала одну за другой ступеньки подъезда. Молодой человек, опустив голову, казался погруженным в свои мысли, а его мать смотрела вперед бессмысленным старческим взором.
Фламандский великан
Когда тяжелый автофургон одолел подъем и покатился вниз, я почувствовал пустоту под ложечкой, как при спуске в скоростном лифте, но тут шофер начал тормозить. Его голые руки, украшенные разноцветной татуировкой, ловко орудовали рулевым колесом, пока грузовик, на второй передаче, сворачивал с автострады на примыкающую шоссейную дорогу. Шоссе было бетонировано, и, судя по всему, за его состоянием хорошо следили. Теперь я ощутил резкие порывы норд-оста, задувавшего в открытое окошко кабины. Раньше, когда мы ехали в другом направлении, загороженные от ветра широким и высоким передним стеклом, мы просто нежились в теплых лучах сентябрьского солнца. А сейчас оно спряталось за небольшое, одиноко блуждающее облако.
На повороте бетонки промелькнули два указателя: белый круг с обычной красной каймой и надписью «Частная собственность» и тут же, следом, белый квадратный щит с зеленой каймой и закругленными углами, на котором значилось «Нью индастриз лимитед».
Я постучал кончиком пальца по собственной наколке под левым локтем, которая выглядела просто жалко рядом с увлекательным зрелищем на руках шофера. «Здорово! — сказал я. — Откуда у тебя такие?»
«Память о Стамбуле, — ответил он. — Я был там лет десять назад, когда НАТО устроило маневры в Турции. Сами-то маневры проходили внутри страны. Ну и голая же там земля, одни камни. У нас тогда проводилась даже специальная тренировка на выживание. Ну а потом, в Стамбуле, мне сотворили вот это самое. Я был мертвецки пьян, как водится в таких случаях. Когда на другой день протрезвился, дело было сделано, да только наполовину. Пройдоха турок изобразил мне нарочно всего полкартинки. Пришлось продолжить. Уж поработал он на славу, а?»
«Да, ведь среди их брата больше халтурщиков», — согласился я.
Местность вокруг напоминала прерию. От сильных порывов бриза высокая трава клонилась к земле. «Один убежал», — буркнул шофер, махнув рукой влево. Я взглянул туда и увидел огромного мохнатого пса, который рыскал в ложбине между двух пологих холмов, нагнув морду к земле, как это делают шакалы.
«Это ирландский волкодав, самая крупная собачья порода, — проговорил мой сосед. — Раньше с такими на
Вдруг на одном из холмов появились всадники — двое ковбойского вида парней. Один вытащил из седельной сумки ружье и прицелился. Прогремел выстрел, и гулкое эхо покатилось между холмами. Собака будто споткнулась и пропала в траве.
«Здешние снайперы не промахнутся», — проронил шофер. Слова прозвучали сухо, без выражения, как все, что он говорил. Всадники съехали с холма. Я еще успел заметить, как они спешились и принялись шарить в траве. Но тут мы обогнули холм, и я потерял их из виду.
Почти тотчас же по другую сторону холма перед нашими глазами возникли длинные одноэтажные строения, похожие на ангары или бараки. Это, стало быть, здесь.
«Тут первый сектор, — пояснил водитель. — Второго отсюда не видать, он как раз между холмами, мы сейчас к нему подъедем».
Мотор грузовика запел тоном выше. Водитель включил третью передачу, машина покатилась под уклон, все быстрей и быстрей. И тут я увидел вторую группу зданий «Нью индастриз лимитед», «второй сектор комбината», как выразился шофер.
«Этого груза кормов, который я везу, конечно, многовато для такой телеги, но чаще груз бывает такой, что сильная машина ему без надобности. Пергаменты и всякие кожизделия немного весят. Вот когда на обратном пути загружаешь корма, тут-то замечаешь, что движок слабоват, — произнес водитель. — Но хозяева не желают, чтобы этим занимались другие фирмы или чужие люди. Все перевозки взвалили на меня, потому что я работаю здесь. Приехали», — закончил он.
Надзиратель собачьего сектора, ожидавший меня у склада, где остановился для разгрузки автофургон, пригласил меня с собою на обход, который начался у раздвижной железной решетки. Мы вошли в узкий коридор, образованный двумя длинными, приземистыми строениями.
«Здесь мы содержим редкие породы, — рассказывал мне надзиратель. — Первые триста клеток занимают венгерские овчарки. В остальных клетках этого ряда — горные овчарки разных пород. Их тоже будет добрых две сотни».
В некоторых клетках суки кормили целые выводки хорошеньких щенят, в других щенята лежали, сгрудившись вокруг матери. Их необычайно густая палевая шерсть, свисая бахромой, закрывала глаза, которых я так и не разглядел.
«Это командоры, — пояснил надзиратель, — По всей вероятности, порода азиатского происхождения, а во времена великого переселения народов попала на Балканы. Взгляните, разве не похожа такая собака своей длинной шерстью на ламу? А эти овчарки тоже венгерские, но другой разновидности — кувас, родом из Малой Азии, по всей вероятности, завезены в Турцию и на Балканы курдами».
Тем временем мы приблизились к клеткам, в которых сидели горные овчарки Кавказа, с длинной, лоснящейся шерстью. «Благородные звери, не правда ли», — произнес надзиратель ровным, утвердительным тоном, как бы не нуждаясь в ответе или согласии собеседника, поскольку его собственное мнение об этом давно сложилось.
Пока мы продолжали свой путь, он рассказал мне, что на племенной ферме содержится также несколько сот афганских борзых, чистого окраса и пятнистых. И что они располагают несколькими сотнями экземпляров боссерона, датского дога, ризеншнауцера и золотого ротвейлера, а также бобтейля и мастиффа, которые пользуются особым спросом.