Белка в колесе фортуны
Шрифт:
«…ну почему, почему это произошло именно со мной… Мама, я ничего не знаю… что надо делать? Как обычно хоронят? Приезжай немедленно и все устрой! Конечно, я в трауре, разве я думала, что у него такое слабое сердце… теперь еще придется разбираться с его дочерью, она уже сейчас потребовала загородный дом и машину… Приезжай, прошу тебя, приезжай! Целый день вокруг меня крутятся какие-то бабки, одетые в черное, и каждая норовит представиться дальней родственницей Ильи! О! Мне тридцать лет, а я уже вдова! Как я любила Илью, как любила…».
Но
С легкостью поступив в институт, проучившись всего два года, Ольга с такой же легкостью забрала документы. Болезненное ощущение, будто жизнь проходит мимо, не покидало ее с первого дня приезда в Москву. Погрызла гранит науки, и хватит! К чему терять годы на всякую тягомотину, к чему? Вот взять отца – тридцать лет пыхтит над пробирками, а что толку? Двухкомнатная квартира, старый «жигуленок» и жизнь от зарплаты до зарплаты. Получается, что этот путь – путь усиленного образования – неверный.
Она сделала все, чтобы вырваться из-под родительского крыла, все, чтобы ощутить пьянящий вкус свободы, и теперь своего счастья упускать не собиралась…
Уже давно, краснея, на нее поглядывал один из сокурсников – нескладный сынок владельца рыбного магазина. Тощий, сутулый, конопатый и влюбленный в нее по уши Андрюшка Кузякин. Он-то и снял ей однокомнатную квартиру, в которой впоследствии был частым гостем вовсе не он, а его отец… «Ты моя осетринка, – приговаривал старший Кузякин, прижимая к себе благосклонную Ольгу, – правильно сделала, что забрала документы, ты создана для другого…»
«Осетринкой», «севрюжкой», «королевской креветкой» она пробыла ровно два года, затем, заполучив в собственность другую, уже двухкомнатную квартиру, без сожаления распрощалась со своим облапошенным ухажером.
С тех пор Ольга ела рыбу хоть и редко, но с каким-то особым удовольствием.
Жизнь потекла дальше. Парочка кратковременных отношений, и вот она – Великая Удача в лице Усова Ильи Григорьевича. Случайное знакомство, но зато какое!
Чем он конкретно занимался, Ольга так и не поняла, но разговоры по телефону «миленький и сладенький Усик» вел исключительно об акциях, займах, страховых взносах и изредка об авиаперевозках. Да и какая разница, чем он занимался, – главное, он был богат и практически сразу сделал предложение руки и сердца. Ольга согласилась, хотя ей и не нравился его мясистый нос и визгливое похрюкивание во время сна («Уж лучше бы он просто громко храпел», – пряча голову под подушку, думала она в бесконечные ночные часы).
Усов скончался через год, что не вызвало ни горечи, ни слез. Еще год Ольга потратила на «тяжбы» с его детьми от предыдущих браков и с дальними родственниками – каждый хотел улучшить свое благосостояние за счет наследства. Но выцарапать свою долю из рук этих «попрошаек» все же удалось… Ольга обвела взглядом просторную спальню, отделанную в песочных и светло-голубых тонах, и победно улыбнулась. Ей теперь не нужно искать и суетиться, она себе может позволить многое, очень многое…
Да, сегодня они с Федором пойдут в ресторан, он и так отсутствовал в ее жизни целую неделю, так что теперь просто обязан ее немного развлечь. Где он был? Не важно, они же договорились не задавать друг другу подобных вопросов… однажды договорились…
Плавно текущие мысли разорвал телефонный звонок. Ольга взяла трубку и, просматривая ряд кофточек, висевших в шкафу – одну за другой, коротко бросила:
– Да?
– Добрый день, это Вадим…
Она узнала его голос – знакомый Федора, кажется, родственник чудаковатого графа… Несколько раз они встречались на вечеринках, пару раз у общих знакомых…
– Привет, вот уж не знала, что у тебя есть номер моего телефона.
Она нисколько не кокетничала, пожалуй, была искренне удивлена и заинтригована: что ему надо, зачем разыскал ее?
– Хотел с тобой поговорить, – голос Вадима стал более мягким, почти приторным. – Это касается Федора. Думаю, тебе будет интересно узнать, где он пропадал эти дни.
Ольга нахмурилась, рискуя проложить путь для морщинки, и закусила губу. Да, она все же хочет знать, где он был и что делал…
Сделав маленький глоток крепкого кофе, Катя выпрямилась и демонстративно отодвинула от себя блюдце с чашкой. Удовольствие они, что ли, получают от ее волнения?.. Хватит тянуть, хватит болтать о пустяках и размышлять об экологии Карибского моря и хватит хрустеть этими дурацкими сырными сухарями! Она покосилась на Архипова и поджала губы – несмотря на то что в ресторане она съела за троих, ароматных поджаренных хлебцев очень хотелось.
– …Ты, Катенька, загорела, тебе к лицу, – донесся теплый голос Карла Антоновича.
Наконец-то вспомнили о ней!
– Ну… – протянула она и ехидно улыбнулась, – трудно было не загореть, оставшись в одном сарафане.
– Я рад, что к трудностям ты относишься со здоровой долей оптимизма.
О! Конечно, конечно… Катя вспомнила, сколько этого «оптимизма» она вырвала из дневника и бросила в костер.
– А иначе никак нельзя, – она вновь улыбнулась, но уже с примесью гордости.
– Мне приятно, что моя наследница оказалась сильной и целеустремленной личностью… И я думаю, самое время поговорить о следующем испытании. Хотя слово «испытание» здесь неуместно, надеюсь, для тебя это будет приятным времяпрепровождением.
– И что на этот раз? Северный полюс? Пустыня Сахара? Кавказ? Афганистан?
Глаза Карла Антоновича сверкнули озорным огоньком – Катя ему нравилась. И тихая, правда, такой он видел ее не часто, и резкая, и рассерженная, и ироничная – нравилась ему эта девчонка!
– Я хочу, чтобы ты погостила у Федора Дмитриевича… Ну, скажем, неделю… У него просторная квартира: домашний кинотеатр, тренажерный зал… что там у тебя еще есть? – он повернулся к Архипову.
– Кошка, – ответил Федор, ослабляя узел галстука.
– В смысле, живая? – уточнила Катя.
Глядя вот на такого строгого Архипова, она не могла представить, что он завел себе домашнее животное, которое его встречает с работы, которое трется об его ногу и счастливо мурлычет, когда чешут за ухом или кормят скользкими комочками из консервной банки.