Белка в колесе фортуны
Шрифт:
– Теперь понятно, почему она так старается. И ты, значит, хочешь, чтобы я опять тебе немного помог.
– Не только мне.
– А кому еще?
– Себе, – тихо ответил Карл Антонович. – Ты же планировал на ней жениться, не так ли? Месяц назад я тебя в этом убедил.
Месяц назад… Убедил… Федор вспомнил свои мысли и чувства и вспомнил состоявшийся разговор. Не так уж и сильно его надо было убеждать – он хотел семью, детей… но кое-что с тех пор изменилось. Теперь он еще хочет любви… в голове у Федора пронеслось
– Хотел и хочу, – коротко ответил он. А про себя добавил: «Именно поэтому отношениям с Ольгой больше нет места».
– Тогда подыграй мне, совсем немного, это и в твоих интересах. Может, я кажусь ей чудовищем, злым троллем или еще кем-то, но я хочу всего лишь одного: чтобы она была счастлива, и пусть в это вплетены мои амбиции и дело всей моей жизни, но… – Карл Антонович замолчал, торопливо расстегнул жилетку и сделал глубокий вдох, словно ему не хватало воздуха. – Я даю ей возможность понять, узнать и принять тебя и, может быть… полюбить. Не мешай мне.
– Ты заигрался, Карл, – спокойно и даже задумчиво ответил Федор. – Я думаю, что завоевать сердце Кати очень не просто, но, по крайней мере, это надо делать честно. Своими причудами ты лишаешь меня этой возможности.
– Ты не понимаешь. Она другая! Она не такая, как все! К ней не подходят общепринятые правила и стандарты. Я уверен, она еще никогда никого по-настоящему не любила и будет отпихивать это чувство от себя из последних сил! А чем ей сложнее, тем ярче горит ее душа!..
Карл Антонович говорил и говорил, а Федор слушал его и болезненно думал: «Я-то как раз понимаю, какая она, может быть, на свою беду понимаю…»
– …Обещай, что пока не расстанешься с Ольгой, – закончил свою речь все тем же требованием Карл Антонович. – Если ты меня не послушаешь, она сегодня же собирет вещи и уедет к себе, и вскоре ты будешь видеться с ней только на совещаниях и корпоративных праздниках.
– Хорошо, – Федор резко встал из-за стола. Он поймал себя на том, что даже не рассматривает ситуацию по отношению к Ольге – пусто, пусто… Направившись к двери, он иронично добавил: – В конце концов, это приятно, когда тебе готовят завтрак.
«А ты и не понял, – подумал Карл Антонович, – я же и тебе даю возможность полюбить ее…»
– Это правда? – Амалия Петровна смотрела на Катю смущенно и растерянно.
– Да. Мы поедем вдвоем.
– На выставку?
– Угу. Вы актриса, вас пригласили – чего же тут раздумывать?
Вскочив, Амалия Петровна заметалась по комнате. Подбегая то к трельяжу, заставленному шкатулками с драгоценностями, то к шкафу – наряды сочных цветов полетели на кровать, то к распахнутому окну, она напоминала торнадо, сметающее все на своем пути.
Катя на всякий случай заняла место за спинкой кресла и стала молча следить за «стихийным бедствием». «Н-да… – подумала она, – перепады настроения у Амалии Петровны зашкаливают все мыслимые пределы».
– Стоп! – на свой страх и риск скомандовала Катя, и бывшая актриса замерла посреди комнаты с приподнятой ногой и вытянутой вперед рукой. – Суета в таких делах совершенно неуместна.
Испуганно захлопав ресницами, Амалия Петровна опустила ногу, руку и тихо пробормотала:
– Я совершенно не в образе… мне предстоит встреча с поклонниками, а я не знаю, на чем остановить выбор.
– Выбор буду делать я, – четко сказала Катя, взяв инициативу и ответственность в свои руки. Подойдя к кровати, она пробежалась взглядом по наваленной одежде. – Вам наверняка очень к лицу бирюзовый цвет… давайте остановимся вот на этом платье. – Катя дернула за рукав легкое трикотажное платье, отделанное по воротнику и рукавам тонкой полоской кружева. – Романтично и мило, располагает и ничего лишнего, – прокомментировала она, мягко улыбаясь.
– О, – блаженно закатила глаза Амалия Петровна, – оно мне всегда нравилось.
– Вот и отлично, надевайте.
С выбором украшений оказалось сложнее. Прикладывали то одно, то другое, переглядывались и мотали головами – не подходит. Наконец дело дошло до серой матовой шкатулки, в которой обнаружились цепочка из белого золота с кулончиком, серьги-висюльки с маленькими бриллиантиками и колечко.
– Это Карл Антонович подарил, – смущенно сказала Амалия Петровна.
– Годится, – уверенно ответила Катя. – Будете там самой красивой!
Лицо Филиппа вытянулось, и его голова стала еще больше походить на дыню.
– Вы куда это собрались, милые дамы? – всплеснул он руками, завидя Катю и Амалию Петровну, чинно спускающихся по лестнице. Внешний вид «милых дам» говорил о многом – этот вечер они уж точно не собирались провести в тишине и покое.
– Людей посмотреть, себя показать, – не вдаваясь в подробности, ответила Катя.
– Э-э-э… так дело не пойдет, мне надо позвонить Карлу Антоновичу.
– Зачем?
– Так надо, – резко ответил Филипп и многозначительно посмотрел на притихшую Амалию Петровну.
Бывшая актриса испуганно топталась на ступеньке. Невозможно было понять, чего она хочет больше – остаться в привычной обстановке или отправиться на фотовыставку. Пожалуй, и то, и другое одновременно.
– Мы вернемся часам к одиннадцати-двенадцати, – сказала Катя, давая понять, что разрешение им не требуется.
– Амалия Петровна обычно покидает дом либо со мной, либо с Карлом Антоновичем, – продолжил гнуть свою линию Филипп. Говорить вслух все, что он сейчас думал, он не мог – не хотел расстраивать Амалию Петровну, поэтому усиленно подбирал слова, пытаясь достучаться до разума Кати.