Bella Mafia

Ла Плант Линда

Домино протянул ему фотографию:

– Если вы узнаете этого человека, просто кивните. Я не хочу, чтобы его имя прозвучало. Никогда ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным.

При взгляде на черно-белую фотографию у Эммануэля волосы встали дыбом. Этого человека в Палермо знал каждый: дон Роберто Лучано, которого народная молва нарекла титулом Папа, в отличие от Кароллы, присвоившего себе это звание самолично. Это был «Босс из боссов», герой войны, могущественный властелин и импозантный мужчина, который сохранил свое влияние с тех пор, когда мафия была реальной непреодолимой силой. Некоторые считали, что такая сила необходима

на благо бедных людей, которые не в состоянии сами отстоять свои права. Он стоял во главе Организации уже более пятидесяти лет, но никто не знал, у дел ли он и поныне. Теперь ему было около семидесяти, он пользовался уважением и всеобщей любовью в Палермо.

Эммануэль вернул фото Домино, признавая, что безусловно узнал дона Лучано.

– В таком случае вам должно быть известно, что на протяжении многих лет этот человек является моим близким другом. Я довольно часто вел дела от его имени. Он хочет встретиться с вами, но отдает себе отчет в опасности, которой подвергает себя и свою семью в случае, если об этой встрече кто-то прознает.

Эммануэль испытывал сильнейшие сомнения.

– Неужели вашему клиенту действительно так необходимо со мной встретиться? – спросил он, облизав пересохшие от волнения губы.

Домино кивнул:

– Я сказал по телефону, что эта встреча станет для вас очень полезной. Для моего клиента в ней нет ни малейшей финансовой выгоды. Единственное, на чем он настаивает, – чтобы вы обеспечили полную безопасность для него и его семьи. Кроме того, он не хочет обнаруживать себя до тех пор, пока в этом нет крайней необходимости.

Пожимая гостю руку на прощание, Эммануэль с трудом сдерживал воодушевление. Они договорились, что дополнительно уточнят время и место встречи при условии, что имя клиента Домино будет сохранено в тайне.

Через два дня между ними состоялся еще один телефонный разговор. Встречу назначили в маленьком неприметном ресторанчике в Сан-Лоренцо. Следуя инструкции, Эммануэль трижды менял автомобили, чтобы добраться до места незамеченным. В какой-то миг ему почудилось, что за ним следят, однако после третьей смены машины он мог быть совершенно спокоен. Эммануэль чувствовал себя не в своей тарелке без охранника, но старался не подавать виду.

Официант поставил на стол бутылку хорошего местного вина, завернутую в накрахмаленную салфетку. Внутри салфетки оказалась записка. На подгибающихся от страха ногах Эммануэль встал из-за стола, вышел через арку в холл и поднялся по лестнице, ступени которой были застланы линолеумом.

Из дверного проема вышел средних лет мужчина, учтиво поклонился ему, попросил поднять руки и позволить обыскать себя. Не обнаружив ничего подозрительного, охранник предложил Эммануэлю следовать за ним и провел его выше этажом в небольшую уютную столовую, задрапированную красным.

К ужасу и недоумению Эммануэля, в комнате никого не оказалось, хотя стол был накрыт на троих. Седовласый охранник усадил его за стол, налил ему бокал вина и вышел за дверь.

Эммануэль прождал пятнадцать минут, после чего услышал чьи-то тихие неспешные шаги в коридоре. На звук открывающейся двери он инстинктивно обернулся. Домино снял пальто, поклонился Эммануэлю, пожал ему руку и сел рядом. Затем взял со стола бутылку вина, внимательно изучил этикетку и наполнил свой бокал.

В следующий момент портьеры раздвинулись, и в столовой появился

официант с подносом, уставленным серебряными блюдами. Официант тоже был немолод, его движения отличались спокойной, уверенной неторопливостью. Он поклонился обоим мужчинам и поставил поднос на сервировочный столик. Эммануэль посмотрел на часы, потом на Домино. Он сгорал от нетерпения и уже собирался завести разговор, когда портьеры снова разошлись в стороны.

В комнату вошел дон Лучано. Фотография не могла передать ауру этого человека. Даже в свои семьдесят лет он производил неизгладимое впечатление: высок, строен, широк в плечах. Его седые волосы были великолепно пострижены и уложены; темные глаза, густые ресницы и слегка крючковатый нос придавали его внешности особый колорит.

Официант бросился вперед, чтобы снять бежевое кашемировое пальто, небрежно накинутое на плечи дона Лучано. Под пальто оказались желтовато-коричневый льняной костюм, кремовая шелковая рубашка и темно-синий шелковый галстук с алмазной булавкой. Эммануэль заметил, как сверкнули золотые запонки на его манжетах. Лучано не произнес ни слова, но тем не менее в комнате живо ощущалось его присутствие. Эммануэль испытывал благоговейный трепет перед этим человеком.

Лучано подошел к Домино, положил ему руки на плечи и расцеловал в обе щеки. Затем повернулся к Эммануэлю, протянув руку. Рукопожатие дона было крепким, и Эммануэль тут же отмел свои предположения о его старческом слабоумии. Этот человек излучал невероятную силу и энергию, отчего Эммануэль вдруг почувствовал себя неловко.

Казалось, Лучано не интересовало ничего, кроме ужина: он обсуждал с официантом меню и словно ожидал похвалы со стороны Эммануэля. Наконец он засунул салфетку за воротник и стал с удовольствием поглощать моллюсков в изысканном соусе. Это было действительно вкусно, и Лучано время от времени бормотал что-то одобрительное, отламывал кусочки от свежей булочки и макал их в соус. В течение ужина они поддерживали обычный застольный разговор. Лучано выразил восхищение тем, как Эммануэль провел несколько последних дел в суде, затем коснулся проблем общего знакомого в беседе с Домино. Эммануэль пристально наблюдал за доном Лучано, стараясь составить мнение об этом человеке.

Его большие сильные руки не скупились на жесты, которые прямо-таки приковывали к себе взгляд. На мизинце левой руки он носил перстень – круг и полумесяц, выгравированные на голубом камне. Ногти на его руках были ухоженны и отливали перламутром. Такие руки не могли быть у старика.

После ужина подали бренди в пузатых бокалах и сигары. Лучано с наслаждением выпустил сизый дым, который заклубился у него над головой. Официант исчез за портьерой с грязной посудой, и Эммануэль услышал, как щелкнул замок. Он напрягся и инстинктивно вытянулся в струну, но Лучано с улыбкой похлопал его по руке:

– Я готов выступить главным свидетелем на вашем процессе, если вы гарантируете безопасность мне и моей семье. Мне необходимо ваше обещание, прежде чем я доведу до вашего сведения информацию, которая, уверяю вас, обеспечит Полу Каролле смертный приговор. Разумеется, мои показания заденут и других людей, но мне лично нужен Каролла. Я делаю это по одной-единственной причине – можете назвать ее местью, если хотите, или финалом двадцатилетней вендетты… Эта информация действительно будет означать то, что так преждевременно пишут на стенах тюрьмы: «Долой мафию!»