Белое платье Золушки
Шрифт:
– Вот именно поэтому я не могу рисковать.
Геворкян щелкнул тумблером, и Драч представил, как он отвернулся от вулканологов к дисплею.
– Я не представляю, как мы вытянем его и без такой поездки. Его организм работал на пределе, вернее, за пределом. Мы начнем трансформацию со всей возможной осторожностью. И никаких нагрузок. Никаких… Если он полетит с вами…
– Ну простите. Пока ваш Саразини будет готов…
Драч толкнул дверь, не рассчитав удара, и дверь отлетела, словно в нее попало пушечное ядро.
Последовала немая сцена. Три лица, обращенные к громадной черепахе. Один из вулканологов
– Я Драч, – обратился Драч к толстяку, чтобы сразу рассеять недоумение. – Вы обо мне говорили.
– Я тебя не приглашал, – перебил его Геворкян.
– Рассказывайте, – сказал Драч толстому вулканологу.
Тот закашлялся, глядя на Геворкяна.
– Так вот, – вмешался второй вулканолог, высохший и будто обугленный. – Возможно извержение Осенней сопки на Камчатке. Мы полагаем, то есть мы уверены, что если не прочистить основной, забитый породой канал, лава прорвется на западный склон. На западном склоне сейсмическая станция. Ниже, в долине, поселок и завод…
– И эвакуировать некогда?
– Эвакуация идет. Но мы не можем демонтировать завод и станцию. Нам для этого надо три дня. Кроме того, в четырех километрах за заводом начинается Куваевск. Мы запускали к кратеру мобиль со взрывчаткой. Его просто отбросило. И хорошо, что не на станцию…
Геворкян стукнул кулаком по столу:
– Драч, я не позволю. Там температуры на пределе. На самом пределе. Это самоубийство!
– Позволите.
– Идиот, – вспылил Геворкян. – Извержения может и не быть.
– Будет, – грустно подтвердил толстяк.
Драч направился к двери. Высохший вулканолог последовал за ним. Толстяк остался, пожал плечами, сказал Геворкяну:
– Мы примем все меры. Все возможные меры.
– Ничего подобного, – не соглашался Геворкян. – Я лечу с вами.
Он включил видеоселектор и вызвал Димова.
– Это просто великолепно, – кивнул толстяк. – Ну просто великолепно.
Проходя через предбанник, Драч подхватил щупальцем с пола листок с профилем Кристины – смял его в тугой комок и выбросил в корзину. Движения щупалец были так быстры, что вулканолог, шедший на шаг сзади, ничего не разглядел.
Над Осенней сопкой поднимался широкий столб черного дыма, он сливался с низкими облаками, окрашивая их в бурый цвет. На посадочной площадке неподалеку от подножия сопки стояло несколько мобилей, в стороне роботы под надзором техников собирали бур, похожий на веретено. Под тентом, спасавшим от мелкого грязного дождя, но не защищавшим от ветра и холода, на низком столике лежали, придавленные камнями, схемы и диаграммы. Драч задержался, разглядывая верхнюю диаграмму. Лава не могла пробиться сквозь старый, миллион лет назад забитый породой канал. Лишь газы прорывались сквозь трещины в базальтовой пробке. Зато с каждой минутой все больше трещин образовывалось на слабом западном склоне.
Человек в белом шлеме и огнеупорном скафандре снимал данные, записанные с помощью зондов. Другой вулканолог принимал сообщения наблюдателей. Новости не сулили ничего хорошего.
Димов протянул Геворкяну записку с цифрами давления и температур в жерле.
– На самом пределе, – добавил он. – На самом пределе.
Он знал, что Драч все равно уйдет в вулкан, и в голосе его слышалась печальная
Заряды были готовы.
Толстый вулканолог принес шлемы для Геворкяна и Димова.
– Час назад они запускали к кратеру мобиль, – проговорил он виновато, – хотели приземлить его у трещины. Он разбился, и взрыв ничего не дал.
– Вас Куваевск вызывает, – обратился к нему радист. – Они начали демонтаж завода, но еще надеются.
– Ответьте им, чтобы подождали час. На мою ответственность.
Толстый вулканолог посмотрел на Драча. Будто ожидал поддержки.
– Пошли, – сказал Драч.
Геворкян надел шлем и стал похож на старого рыцаря, который во главе горстки храбрецов должен защищать страну от нашествия вражеских армий. Таким его и запомнил Драч.
Драча подняли на мобиле к кромке старого кратера. Усталый вулканолог в грязном шлеме – он за последние три дня пытался пройти к жерлу – повторил инструкции, которые Драч уже знал наизусть:
– Трещину видно отсюда. Конечно, когда рассеивается дым. Вы спускаетесь по ней восемьдесят метров. Там свободно. Мы зондировали. И укладываете заряды. Потом выбираетесь, и мы взрываем их дистанционно. Там уклон до шестидесяти градусов. Сможете?
Вулканолог с трудом заставлял себя обращаться на «вы» к свинцовой черепахе. Он столько раз сталкивался с автозондами, стройботами и прочими машинами, схожими чем-то с этой черепахой, и ему все время приходилось уговаривать себя, что перед ним человек, биоформ. И еще он смертельно устал из-за этого проклятого вулкана.
– Смогу, – ответил Драч. – Шестьдесят градусов мне по зубам.
Перед тем как снять маску и передать ее вулканологу, он сказал:
– Маску не потеряйте. Она мне еще пригодится. Без нее я глух и нем.
– А как вы будете дышать?
– Не буду дышать. Почти не буду. Кислород мне противопоказан.
– Я жду вас здесь, – сказал вулканолог.
Драч не услышал его слов.
Он скатился по отлогому склону в кратер и на секунду задержался у трещины… Сверху сыпался пепел и мелкие камешки. В стороне над самой кромкой кратера реяли два мобиля. В одном – вулканологи, в другом – Геворкян с Димовым.
Трещина оказалась куда шире, чем Драч ожидал. Он стал быстро спускаться, привычно регистрируя состав газов. Температура повышалась, но была ниже предельной. Потом склон пошел вниз круче, и Драчу пришлось идти зигзагами, повисая порой на двух щупальцах. Второй парой щупалец он прижимал к панцирю заряды. Гора вздохнула, и Драч прижался к стене трещины, чтобы не улететь вверх с фонтанами газов. Надо было спешить. Драч ощутил, как раскрываются трещины на западном склоне. Спуск становился все сложнее. Стены почти смыкались, и Драчу приходилось протискиваться между живыми, колышущимися камнями. Он уже спустился на семьдесят метров. Температура газов достигала четырехсот градусов. Он припомнил диаграмму. Для того чтобы пробка разлетелась наверняка, надо пройти еще метров пять. Можно, конечно, в соответствии с инструкцией оставить заряд здесь, но пять метров желательны. Отверстие под собой он заметил, вернее, угадал по рвущейся оттуда струе пара. Температура поднялась скачком градусов на сто. Он уже ощущал тепло. Сопка затряслась, как в припадке кашля. Он взглянул наверх. Путь назад еще был. Драч скользнул в горячую щель.