Белорусский набат

Черкасов Дмитрий

На Рокотова никто не обращал никакого внимания.

Из кабинета в кабинет сновали медсестры, жужжали бормашины, сидящие на удобных диванчиках пациенты негромко обсуждали друг с другом свои болячки и профессиональные качества врачей. Все как в любой другой стоматологической клинике. Биолог для окружающих был обычным посетителем, коротающим время в ожидании приема.

Влад вернулся в большой холл и сквозь распахнутые прозрачные двери вышел во внутренний дворик, где было предусмотрено место для курения. Достал пачку облегченного «Кэмела», зажигалку и устроился в тени куста сирени.

Не

прошло и минуты, как к нему обратилась за огоньком миловидная юная медсестричка. В принципе, у Рокотова и был расчет на подобное ненавязчивое знакомство. В курилке совершенно посторонние люди сближаются мгновенно, без стеснения. Не зря американские психологи пришли к выводу, что курение табака стоит рассматривать не как потребление слабого стимулирующего наркотика, а как процесс, облегчающий общение между людьми.

Владислав нарочито скептически посмотрел на зажатую в пальцах медсестры сигарету «Бонд», укоризненно покачал головой, достал свою пачку и поднес девушке.

– А эту гадость выбросьте. Негоже травиться жутким польским леваком. Да еще и сделанным в антисанитарных условиях нелегальными таджикскими эмигрантами...

Сестричка недоуменно вскинула брови.

– Вы не ослышались, – широко улыбнулся Рокотов, – угощайтесь.

– Спасибо. – Девушка осторожно вытянула из пачки сигарету с белым фильтром. – Ой, а я сначала думала, что у вас они без фильтра! Зачем вы их переворачиваете?

– Видите ли... – Влад галантно дал собеседнице прикурить. – В течение дня мы хватаемся руками за что ни попадя. А потом этими же самыми пальцами беремся за фильтр сигареты, когда ее достаем из пачки и пихаем в рот. Возможность помыть руки есть не всегда. Вот и все объяснение. Перевернув сигареты фильтрами вниз, мы избегаем вероятности подцепить какую нибудь инфекцию. Разумно?

– Даже очень, – медсестра из под ресниц бросила оценивающий взгляд на импозантного парня. Рокотов сделал вид, что он этого не заметил.

– Вы кого то ждете?

– Да... Хотел на прием к Антончику записаться, да девушка из регистратуры отошла куда то на полчасика. Вот коротаю время в приятной беседе.

Сестричка чуть заметно покраснела. Нечасто в клинику заглядывают молодые посетители мужского пола. Все больше спешащие по дедам одышливые чиновники или «современные классики», как любят себя именовать получившие даже небольшую известность творческие личности. Их и мужиками то можно назвать только с большой натяжкой. Пузатые, с нечесаными полуседыми патлами, вечно какие то замызганные, одеты в невероятные балахоны, в бороде крошки, оставшиеся от торопливо проглоченного обеда.

А разговоры! Повеситься можно. Либо бесконечные монологи о «себе любимом», либо сплетни о более удачливых коллегах по перу или по театральным подмосткам, либо стоны о тяжелой жизни гения и происках завистников. Четвертого не дано. И не дай Бог не поддержать «классика» в разговоре! Надуется, как мышь на крупу, начнет козни строить, лечащему врачу жаловаться, что «какая то медсестра» не понимает тонкой души творца. Артистические личности жутко обидчивы, любое слово, не восхваляющее их лично, принимается в штыки.

– Антончик очень хороший врач, – сказала

медсестра, – к нему всегда очередь. А вы по линии госаппарата или по месту жительства?

Влад отметил, что девушка считает его минчанином. В Беларуси на русском говорит больше двух третей населения и питерское произношение не режет ухо.

– Нет, я со стороны.

– Тогда только на коммерческой основе, – медсестра покачала головой, – но Антончик берет дорого...

– Здоровье дороже, – отреагировал Рокотов. – За деньги, как я понимаю, ждать не придется?

– Нет, конечно. Берете номерок на любое удобное для вас время, оплачиваете осмотр, и всё. Дальше уже сам врач процедуры назначает. А у вас что то серьезное?

– Мне нужно сделать резекцию правого верхнего клыка, – нашелся биолог. – В остальном я здоров, как питбуль.

– Давайте я вас провожу в регистратуру и объясню, к кому обратиться... – предложила девушка.

– С удовольствием...

У стойки коммерческого отделения восседала настоящая матрона. Рубенс с Кустодиевым с ума бы сошли, будь она их моделью. Ростом под метр восемьдесят, с бюстом полного седьмого размера и бедрами объемом в полтора метра. При этом матрона была подвижна и весела, что свойственно большим полным людям.

– Олеся Пална! Я вам клиента привела.

«Звучит несколько двусмысленно, – подумал Влад, – но по другому не скажешь...»

– Да а? – матрона открыла огромный гроссбух.

– К Антончику, на резекцию...

– Ага, – Олеся Павловна провела пальцем по строчкам, – на двадцать девятое все забито... Как вы насчет второго числа?

– А на завтра нельзя? – осведомился пациент. Второе июля его никак не устраивало.

– Только если с самого утра...

– Нет проблем.

– Но резекцию вам все равно завтра не сделают.

– Я знаю. Хочу просто, чтоб доктор побыстрее осмотрел...

– Болит?

– Ни в коей мере.

– Хорошо, – матрона сняла трубку телефона и набрала двузначный внутренний номер. – Сережа, ты завтра можешь с утра платного пациента принять?.. Уже назначено?.. Но у меня на восемь ничего нет... Ах, из старых... Понятно. А на послезавтра?.. Хорошо. Вас на девять послезавтра устроит?

– Безусловно, – небрежно ответил Рокотов, прокачивая ситуацию.

До часа «икс» не так много времени.

Антончик как то замешан. И завтра у него в восемь посетитель, которого нет в журнале регистрации.

Интересно...

– Фамилия, имя, отчество?

– Виталий Николаевич Гришечкин, – Влад заранее был готов к вопросу и назвал имя, уже использованное при визите в управление санкт петербургского порта [3] .

– Вот ваш номерок, Виталий Николаевич, – матрона подала Рокотову картонный прямоугольник, – с вас двести тысяч...

– А чистку эмали у вас делают? – поинтересовался посетитель, доставая бумажник из кармана легкой хлопчатобумажной куртки.

3

См. роман Д. Черкасова «Косово поле. Эпизод второй: Россия»