Белоснежка и команда мечты
Шрифт:
Лиза выскочила из кабинета, даже не дослушав, что главред говорил на прощание, и бросилась к выходу, провожаемая изумленным взглядом секретарши. С трудом сдержавшись и не хлопнув дверью, в коридоре она сбавила шаг. Щеки пылали. Нужно срочно успокоиться и привести себя в порядок – не хватало еще, чтобы весь коллектив обсуждал, как ее вызвали на ковер и едва не довели до слез.
Тех пяти минут, за которые она вернулась на свое рабочее место, не хватило. Когда она уселась за стол и бросила блокнот на стопку бумаг (давно бы следовало разобрать эту кучу, да все не до того), руки дрожали,
– Ли-и-из, – голос Альки, ее коллеги и подружки, донесся как сквозь вату.
Лиза вяло отмахнулась. Нужно успокоиться, иначе с ней прямо здесь случился какой-нибудь приступ. Из-за какого-то пустяка – будто впервые ее статью заворачивают! Но разумными доводами обиду было не унять.
– Так, все, – скомандовала Алька. Колесики отодвигаемого стула прогрохотали по старенькому ламинату. – Время кофе-брейка. Гоу в буфет.
Сопротивление было бесполезно – маленький рост и хрупкое телосложение Александра компенсировала упрямством, целеустремленностью и твердостью характера. В отличие от вечно сомневавшейся в своих силах подруги, она привыкла действовать напролом, а действовать она начинала сразу же, стоило только новой идее прийти в голову.
«Уж она-то наверняка не стала бы краснеть и мямлить на ковре у редактора и не вышла бы из его кабинета, пока не добилась своего. Скорее, он бы сам сбежал, роняя тапки», – угрюмо размышляла Лиза, запоздало злясь на себя.
К тому времени, как они добрались до буфета, взяли кофе с пирожными и расположились за любимым столиком у окна, Лиза немного остыла и пожалела, что согласилась на разговор. Рассказывать о том, как ее материал не приняли, больше не хотелось, и она лихорадочно придумывала подходящую случаю ложь.
– Не принял? – коротко спросила Алька.
Лиза вздохнула и потупилась. От этой нахалки ничего не скроешь. Усмехнувшись невесело, она подхватила кусок пирожного, едва уместившийся на чайной ложке, и отправила в рот, взяв тем самым законную паузу в неприятном разговоре.
– Не принял, – повторила Алька утвердительно. – Ну и чего ты так возбудилась? Не в первый и не в последний раз. Со всеми бывает. Или он на тебя еще и вызверился? Про что хоть статья-то была?
– Про женщин-шахтеров, поднимавших Донбасс во время войны, – дожевав, наконец, липкое приторное месиво, пробубнила Лиза. Она нарочно держала тему в секрете, но толку-то теперь скрывать. – И не была, она дописана и никуда не делась.
– Но в нашем глянцевом издании не выйдет, – безжалостно отметила Алька, как вдруг до нее дошло все остальное. – Погоди-ка, про кого?
– Про женщин, после освобождения Донбасса ушедших работать в шахты. Представляешь, какой это был адский труд? Настоящее геройство! А кто из нас хоть что-то о них слышал? Вот ты – знаешь имя хоть одной? – Алька покачала головой. В глазах ее читалась подозрительность. – Например, Евдокия Королева, легендарная шахтерская мама, ей даже памятник поставили. Еще в Первую мировую в забое работала, и в Великую Отечественную в шахту спустилась, а ведь ей тогда было за шестьдесят. Или Мария Гришутина – девушка, которая почти повторила стахановский рекорд. Но кто такой Стаханов все знают, а кто такая Гришутина – практически никто…
– Стоп-стоп-стоп, – перебила Алька. – Дорогая, это все безумно интересно, но ответь на один простой вопрос. Ты в каком веке живешь вообще?
– Что? – растерялась Лиза.
Она ожидала, что подруга если не поддержит ее, то хотя бы заинтересуется. Попросит почитать, и Лиза, поломавшись для вида, скинет ей текст. И конечно же та его расхвалит, а потом они вместе перемоют кости главреду, не забыв пройтись по всем его недостаткам и оплошностям – начиная с недальновидности и дурного вкуса и заканчивая похожестью на шмеля.
Но Алька не спешила отпускать свои коронные шутейки про начальника. И статьи не попросила. Она даже не дослушала до конца.
– Дружочек, Советский Союз распался. Про стахановцев давно никто не пишет. С чего тебе вообще такое в голову взбрело? – увидев, как вытянулось лицо собеседницы, Алька смягчилась. – Нет, я не говорю, что тема неинтересная. Очень даже. Я б почитала. И вообще: если бы ты это написала к девятому мая, например, главред отнесся бы к ней по-другому. Но вот так вдруг…
– Да что с темой-то не так? – взвилась Лиза. Ее возмущение всколыхнулось с новой силой: казалось, все вокруг разом сошли с ума. – Или ты тоже считаешь, что в женском журнале должны быть только сплетни и рецепты, максимум тупые тексты про отношеньки?
– Нет конечно. Но согласись, открывая женский журнал, ты вряд ли ожидаешь найти там материал про шахтеров и Великую Отечественную.
– Про женщин-шахтеров!
– Еще лучше, – буркнула Алька, беря чашку с остывшим капучино.
– Женщина может работать в шахте! – воскликнула Лиза и внезапно почувствовала резкое головокружение.
– Уверена? – пропищал кто-то над левым ухом. – Ну-ка повтори!
– Женщина может работать в шахте, – проговорила Лиза. Перед глазами все расплылось, вспыхнуло неправдоподобно яркими контурами, заморгало и через пару секунд вновь обрело нормальную четкость. Головокружение прошло так же неожиданно, как и началось.
– Я с первого раза поняла, – ответила Алька и сделала еще глоток. – С тобой все в порядке?
Лиза утвердительно кивнула и осмотрелась. Кроме них в буфете было несколько человек: двое коллег из отдела новостей – заметив, что она смотрит в их сторону, один из них помахал рукой. Уборщица, протиравшая дальний столик. Высокая полная незнакомка в красном платье, выбиравшая булочки у прилавка. Все находились слишком далеко и не смогли бы прошептать Лизе на ухо, а потом быстро и незаметно очутиться на своих местах.
«Эти голоса, – подумала она, потирая виски, – существуют только в моей голове. Дожила. Надо бы взять отпуск и свалить куда-нибудь к морю. Или в горы. В горы даже лучше, там телефон не ловит…»
– Ну чего ты, в самом-то деле? – сказала Алька ласково. – Расстроилась? Да забей! Найдем, куда твою статью приспособить. Может, правда к майским праздникам опубликуют. Хочешь, я с главредом поговорю, когда он остынет?
– Да нет, не надо. Я что-нибудь придумаю. Извини, что на тебя наорала. Просто устала за последнее время, а тут еще это…