Белоснежка
Шрифт:
Он поднимает меня с колен и сажает на стул рядом с ним, прежде чем встать и обойти стол, готовя гигантскую тарелку с едой. Он кладет туда яйца, бекон, блинчики и небольшой кусочек картофеля, который я приготовила. Затем он ставит все это передо мной.
– Я не могу съесть все это, - на самом деле я думала, что он готовит эту тарелку для себя. Она настолько завалена едой, что я удивлена, как она не сломалась.
– Ты маленькая. Я откормлю тебя, и ты станешь немного больше, - кивает он сам себе.
Я фыркаю, зная, что если я съем все, то меня вырвет. –
Он опирается на спинку стула, и тянет к себе тарелку, прежде чем снова меня поднять и усадить к нему на колени. Это привычка, которую он приобрел за последние два дня. Когда он хочет меня куда-то переместить, он на самом деле не спрашивает. Он просто поднимает меня и перемещает туда куда надо.
– Я буду кормить тебя до тех пор, пока тарелка не опустеет, - он берет картошку и подносит к моему рту. Я открываю его в ответ. Теплое чувство согревает меня изнутри. Я понимаю, что не могу все съесть, но попытаюсь.
Я всегда была той, кто заботился о своих братьях. Хотя они были добры ко мне, но я не ощущала такого прежде. Я чувствую себя обожаемой, когда сижу у него на коленях, пока он не спеша меня кормит, кусочек за кусочком. Мне нравится что-то делать по дому, готовить или убираться, но то, как он заботится обо мне, заставляет мое сердце трепетать. Это заставляет меня поверить, что, может быть, связь с человеком больше не беспокоит его.
Я думала над тем, что случилось бы, если наши дети родятся людьми. Я не знаю, как все это работает и что происходит, когда человек спаривается с оборотнем. Знаю, что у него есть тяга к спариванию, поэтому у него нет выбора, кроме как хотеть меня. Но будет ли все по-другому с нашими детьми? Может оказаться так, что у него не будет особой связи с ними, если они окажутся людьми, что он не будет любить их так, как они заслуживают.
Я пытаюсь не думать об этом прямо сейчас. Я хочу наслаждаться этим моментом, впитывать его каждую секунду. Это опьяняет, и я хочу большего. Я так долго чувствовала, что жду чего-то неизбежного, когда перестану быть полезной для своих братьев. Мое будущее было таким туманным. Все, что я когда-либо хотела – это свою собственную семью. Ту, которая не оставит меня однажды.
Что произошло бы, когда последний из братьев нашел бы свою половинку? Меня бы забыли? У меня нет никаких навыков, кроме как содержание дома и заботы о людях. Этот вопрос никогда меня не беспокоил, и мне всегда нравилось это делать. Но я всегда переживала, достаточно ли мне этого, чтобы выжить.
Кода оставляет еще один укус, напоминая, что мне больше никогда не придется беспокоиться об этом. У меня есть пара, которая обо мне сейчас заботится. Возможно, я бы даже могла заставить его влюбится в меня. Вина окутывает меня от такой мысли. Он, наверное, ненавидел бы меня, узнав, что это мой отец держал его в клетке.
Осматривая
– Ты когда-нибудь открывал жалюзи? – спрашиваю я, кивая в сторону одного из окон.
– Нет, - отвечает он, поднося мне еще один кусочек еды.
– Я скучаю по солнцу. Шторм уже прошел?
– Да. Он прекратился где-то прошлой ночью, но ты не выйдешь на улицу, пока я не найду что-нибудь тебе теплее.
– Но я могу выйти на улицу? Возможно, открыть жалюзи?
– от этих вопросов на его лице появляется недовольство.
– Не думаю, что мне понравится то, как остальные будут на тебя пялиться.
Это не должно вызывать у меня улыбку, но вызывает. Он улыбается в ответ. Я качаю головой, и его улыбка исчезает, когда он хмурится. Я смеюсь над его переменчивым настроением.
– Как бы мне не нравилось проводить время с тобой наедине, Кода, мне иногда придется выходить на улицу. Я бы этого хотела. Я пробыла вдали от города уже больше месяца. И поэтому немного схожу с ума.
Он изучает меня какую-то секунду, как будто раздумывает над сказанным. – Хорошо, - неохотно говорит он. Я смотрю на него. – Но ты будешь всегда рядом со мной.
Я киваю. Меня это устраивает. Я все еще немного боюсь, что когда-нибудь мой отец отыщет меня. Я буду чувствовать себя в безопасности рядом с ним, когда мы окажемся снаружи.
– Но тебе по-прежнему нужно поесть, - он подносит ко мне еду, и на этот раз я мягко кусаю его палец, пока он меня кормит. Он рычит в ответ. – Ммм, мне это нравится.
Я скольжу языком по кончику его пальца, прежде чем освободить его палец от моих зубок.
– Твои зубки так хорошо ощущаются на мне, - я немного разворачиваюсь, чтобы оседлать его. Наклоняясь вперед, я облизываю его шею, как он всегда делает со мной, прежде чем укусить его. Все его тело дергается. Стон льется из него, и от этого звука моя киска сжимается.
Отстраняясь, я смотрю теперь уже в его золотистые глаза. Он тянется к моей рубашке, разрывая ее прямо по центру и оставляя меня совершенно голой на его коленях. Мое нижнее белье уже давно исчезло, еще до того как я проснулась этим утром.
– Черт, ты идеальна. Я даже не знал, что кто-то может быть настолько идеальным, - его рука начинает путешествовать по моему телу, и я не могу сдержать движения бедрами. Чувствуя себя намного смелее, я наклоняюсь и тянусь между нами, доставая его твердый член из фланелевых пижамных штанов.
– Прими меня в себя, Белоснежка. Я хочу посмотреть, как ты скачешь на мне.
Я кусаю губу, и он сжимает мои бедра, поддерживая меня, пока я направляла его член ко входу. Когда он оказывается во мне, я медленно опускаюсь вниз. Его рука жадно ласкает мое тело, касаясь меня везде и повсюду, прежде чем скользнуть между моих ножек, чтобы поиграть с моим клитором.