Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е
Шрифт:
Я также посетил и один блюзовый клуб в Сохо — это произошло в свободный день во время турне The blues and Gospel Caravan, со мной пошли и некоторые из моих тогдашних подопечных. Там я заметил странное создание, которое слушало музыку, стоя в дверном проеме. У него были необычайные волосы — выкрашенные под блондина, вздыбленные и распушенные во все стороны. Пальто военного покроя было жеманно собрано у пояса, на ногах какие-то невообразимые ботинки. Мне только предстояло усвоить, что в отличие от Америки, где все бунтари поголовно носили джинсы и каждый был слишком зажат, чтобы играть в игры с половой принадлежностью, английские ребята бунтовали, изо всех сил стараясь одеваться эксцентрично. Я спросил об этом стильном слушателе, и мне сказали, что он неплохой блюзовый певец и его имя очень просто
Тем вечером в Бирмингеме я видел вполне стандартный состав — квартет с лидер-вокалистом, игравшим на клавишных и гитаре. Репертуар состоял из смеси фолк- и скиффл-песен, блюзов и небольшого количества музыки Вест-Индии. Певцу было лет пятнадцать, и у него был самый убедительный белый блюзовый голос из всех, что я слышал. Это был юный вундеркинд по имени Стив Уинвуд, игравший в составе The Spencer Davis Group. Они были первой фолк-роковой группой, которую я услышал Из паба я ушел с решением собрать подобную команду в Америке.
Вернувшись той осенью, после джазового турне в Нью-Йорк, я разыскал Пола Ротшильда. За год, прошедший со времени сессий звукозаписи Джесси Фуллера, все в его жизни очень сильно изменилось. Джек Хольцман из фирмы Elektrа, раздосадованный отставанием от Prestige и Vanguard в соревновании за звание «продвинутого фолк-лейбла», соблазнил Пола более высокой зарплатой и большими бюджетами. Теперь Ротшильд занимал угловой офис в главном управлении фирмы, расположенном недалеко от центра.
Он занимался продвижением новых пластинок, для чего встречался с рекламистами из Brill Building и ездил на торговые конференции. Пластинки эти он продюсировал сам, и число его заказчиков быстро возрастало. Пол — и это было очень важно — становился замечательным продюсером; его будущие работы с The Doors и Джанис Джоплин войдут в число лучших записей эпохи.
Сидя за кружкой пива в баре в Ист-Виллидж, я подробно рассказал Полу о том, как английские девчонки-тинейджеры ждали снаружи гримерной Мэдди Уотерса, чтобы получить автограф; о Melody Maker, газете, в которой соседствовали статьи о поп-, фолк-музыке, джазе и блюзе; и о белых блюзовых певцах, полных двусмысленной чувственности, выстраивающихся в очередь, чтобы вслед за The Stones попасть в Тор Теп. И я рассказал ему о The Spencer Davis Group.
Вместо ответа он повел меня через район в кафе Night Owl Cafe на Уэст-Терд-стрит. Стоя в дверях, мы слушали звуки выступления Ричи Хэйвенса и исполнителя на бонгах, отдававшиеся эхом на улице. Посетителей было немного, но Пол сказал, что здесь каждый вечер можно найти певцов вроде Хэйвенса, Фреда Нила или Джесси Колина Янга, «фолковых» музыкантов с восприимчивостью к поп-музыке, игравших с «электрическим» басистом или перкуссионистом.
В течение нескольких следующих дней мы приступили к комплектованию нашей «фолк-рок-супергруппы». Начали мы с Джерри Иестера, приятного рыжеволосого калифорнийца, имевшего на своем счету один хороший альбом и умевшего играть на электрическом басу, а также Джона Себастиана, бывшего звездой губной гармошки в Even Dozen Jug Band. После прихода Джо Батлера, барабанщика, которого знали Иестер и Себастиан, последним элементом нашего пазла стал Зал Яновски, говорливый канадец, сочинитель, певец и лидер-гитарист. В баре на МакДугал-стрит я произнес зажигательную речь о том, что происходит в Англии. Было видно, что ребята в сомнении, но начать репетировать они согласились. После окончания встречи мы с Яновски пристально и с интересом посмотрели друг на друга; «А не могу я тебя откуда-то знать?..»
Я никак не мог вспомнить, где же я его видел — обстановка сейчас была другой, к тому же он отрастил волосы «под битлов». Прошла минута, пока наконец эта встреча не всплыла у меня в памяти.
Летом 1962-го Уорвик, Джефф и я предприняли «блюзовую вылазку» в Чикаго. Мы возвращались обратно, огибая озера Мичиган и Гурон с севера и, под воздействием флакона таблеток для похудения моей мамы, рванули прямо в Торонто. Остановиться нам
Он дал нам адрес Иэна и Сильвии Тайсон, участников популярного канадского фолк-дуэта У них было темно, но в нижней части двухуровневого дома шумела вечеринка, полная странных личностей. Джефф решил, что Уорвик и я слишком отстали от жизни, чтобы возглавить наш налет. «Вы, ребята, понятия не имеете, как бормочут настоящие битники», — сказал он. Так что в то время как Джефф звонил в дверь, мы скрылись в тень, а потом слышали почти весь последующий разговор, поскольку он говорил в сторону, будто бы обращаясь к своему левому плечу. «Да, чувак, ну ты врубаешься… Чикаго, врубаешься… э-э-э-э, не спали… переночевать, врубаешься?» Слова он произносил очень невнятно и еле слышно. Это сработало. Нас проводили в комнату в цокольном этаже, полную мебели из кожезаменителя на хромированных рамах, которую стащили из ночных прачечных самообслуживания. Хозяин заметил нашу новую пластинку Биг Джо Уильямса и настоял, чтобы ее прослушали. Нас подвергли перекрестному допросу по поводу чикагской блюзовой сцены и клуба Club 47. Когда начало светать, декседрин перестал действовать, и нам захотелось есть. Зал (поскольку это был именно он) вывел нас наружу на близлежащие улицы, где мы конфисковали со ступенек перед входными дверями только что доставленные хлеб, пончики и молоко. На следующий день он взял нас на Янг-стрит и учил играть в снукер [72] . Несколько дней спустя, когда наличных у нас едва оставалось на два бака бензина, необходимых для возвращения в Нью-Джерси, мы приняли еще немного таблеток и отправились домой.
72
Вид бильярдной игры.
Я думал, что Зал был просто гостеприимным чудиком; он ни разу не проговорился, что он музыкант.
План был такой: как только у нашей «фолк-рок-супергруппы» появится какой-нибудь материал собственного сочинения, Пол подпишет ее на фирме Elektra и обеспечит финансы для отправки ребят на гастроли и превращения их в звезд Будучи закадычным другом Пола, я получил его уверения в том, что он рассчитает приличное вознаграждение. И я не сомневался, что он выполнит свое обещание.
Однако вскоре интерес Йестера и Батлера иссяк. Репетиции постепенно скатились до уровня посиделок, во время которых Себастиан, Ротшильд и я ловили кайф, слушая свежие импортные английские пластинки и предаваясь мечтам о хите в Тор 40. А в это время Capitol Records подписала Фреда Нила и Ричи Хэйвенс записывал пластинку для MGM. Серьезные ребята выходили на большую сцену, а мы оставались позади.
Я по-прежнему работал на Джорджа Мне нравилась мысль о том, что я буду принимать участие в проведении фестивалей Newport festivals следующим летом, не говоря о регулярном получении чеков на зарплату. Кроме того, я хотел продавать сборные турне вроде Blues and Gospel Caravan колледжам и концертным залам. Конференция организаторов концертов должна была состояться в городе Ла Кросс, штат Висконсин, в начале января, и Джордж решил, что мне нужно туда поехать. Я собирался остановиться в Чикаго, встретиться с Мадди, взять его с собой и попробовать запустить эту идею. Мне ясно дали понять, что, если я не организую какие-нибудь концерты, весной для меня вряд ли найдется работа.
Вечером за пару дней до моего отъезда (на автобусе линий Greyhound — бюджеты Джорджа всегда были небольшими) я пришел в клубе Kettle of Fish на МакДугал-стрит, чтобы посмотреть нью-йоркский дебют Сон Хауза — самой последней на тот момент легенды блюза, возникшей из тумана прошлого. Я присоединился к столику, за которым среди прочих сидел Сэм Чартерс. Он был моим героем, поскольку написал The Country blues — книгу о раннем периоде в истории записей блюза Когда я рассказал, ему, что собираюсь в Чикаго, он сказал;