Белые волки Перуна
Шрифт:
– А если и сюда дотянется рука Владимира, куда пойдёшь в этот раз, воевода?
– Мир велик, Бакуня, - хмуро сказал Ладомир.
– Всем бы хватило места, если бы не алчность людская. Коли нужда придёт, то будем биться. Если не одолеем врага, то сойдём в землю, или в ту, что под ногами,
– Моя блажь от бога Перуна!
– выкрикнул ведун, поднимая палец вверх.
– Так и князь Владимир говорит то же самое, - сказал неожиданно Яромир.
– А чернецы вторят ему, что-де всякая власть от Бога.
– Может они и правы, твои чернецы, - вздохнул Ладомир.
– Но власть до той поры от бога, пока она народу люба, а если не люба, то не от бога та власть, а самозванная. Пока терпит народ князя Владимира, и я терплю, а если поднимется народ, то и я встану.
– Любы тебе, я вижу, стали чернецы, Ладомир, - криво усмехнулся Бакуня.
– Появились они уже и в Новой Плеши.
– Если им есть что сказать людям, Бакуня, то пусть говорят. А рубить головы ни им, ни тем, кто их слушает, я не буду. Новых-то голов на место отрубленных не ты, не князь Владимир не научились выращивать, так пусть будут, какие есть.
– Вот так и сгинут славянские боги, а с ними и наша правда, - с горечью сказал Бакуня.
– Из-за робости и глупости твоей воевода.
– Если в тех богах правда есть, то не сгинут. И пойдёт эта правда их от головы к голове, от меня к моим сыновьям и далее к внукам. Но чтобы правда жила, нужны головы на плечах, а не в сырой земле. В отрубленных головах заводятся только черви. Если греческий бог вберёт в себя славянскую правду, то быть ему на наших землях Ладой, a если уронит он эту правду в грязь руками нерадивых своих печальников, то быть ему битым, как случилось это с Перуном, который, доверившись своим кудесникам, хотел подменить правду страхом и кровью. Правдой растет сила бога, Бакуня, а не кровью, и от этой выросшей на правде силе будет радость детям и внукам нашим. А иначе, зачем жить.
Больше никто ничего важного не сказал - и Бакуня умолк, помрачнев лицом, и Ладомир задумался о своём. А Яромир углядел девушку и по глазам матери понял, что именно про неё она ему говорила. Хороша была девушка, у Хабара от её взгляда перехватывало дыхание.
– Добрянка это, - усмехнулся Звездан.- Сновидова дочка. Гастам на своих жениться не с руки, а для тебя Хабар в самый раз будет.
И без Звездана понял Яромир, что надолго запала ему в сердце Добрянка, наверное, на всю жизнь, а потому и сошёл от стола на крыльцо, чтобы вздохнуть в полную мощь стеснённой от радости грудью.
– Ковш видишь?
– спросил вставший рядом Звездан и указал на усыпанное светляками небо.
– Вижу.
– Там, на хвосте, самая яркая звезда. До той звезды отец хотел бы добраться, но не знает как.
– Может, на ладье доплыть?
– предложил захмелевший Яромир, которого тоже поманила к себе яркая звезда.
– Вёслами-то сколько махать придётся, - ужаснулся Звездан.
– Так нам не привыкать, - усмехнулся Яромир.
– Захотим - так махнём.
– Махнём, - сказал Звездан.
– Эка невидаль.