Белый дирижабль на синем море
Шрифт:
Как же она устала.
– Алло, Макс? Как ты? Я хочу сказать, что очень, очень тебя люблю, – это все, на что хватило ее сил, и Николь устало прикрыла глаза.
Проснулась она от того, что кто-то осторожно, едва касаясь, гладил по голове.
– Макс, – счастливая улыбка расползлась от уха до уха, – как же я соскучилась. Иди ко мне!
Больничная кровать была узковата для двоих, но им совсем не было тесно. Наоборот, как никогда хорошо и уютно.
– Макс?
– Да, любимая.
– Ты мне не снишься?
– Надеюсь, что нет.
– Макс?
– Да, любимая.
– Ты знаешь, что я тебя очень, очень люблю!
– Да, любимая, знаю. Поспи еще.
–
– Давай. Я буду говорить, а ты закрой глазки и делай вид, что спишь.
Николь послушно закрыла глаза и еще крепче вжалась в мужское тело.
– Однажды один глупый-глупый майор выполнял задание. На этом задании пострадал его брат. И тогда этот глупый-глупый майор не придумал ничего лучше, как привести ему целителя. Неважно какого. Но судьба сжалилась над этим глупым-глупым майором и послала ему ангела. Правда, ангел мог вознестись на небо, забрав с собой кусочек того майора, но перепуганный майор оттолкнул судьбу и отобрал ангела у неба. Я уже говорил, что тот майор был очень глуп? – Николь, улыбнувшись, кивнула. – Так вот, тот болван не сразу понял, что ангел и есть его судьба. Пытался жить по-прежнему, и не сразу понял, что тот кусочек, который забрал у него ангел, был его сердцем. Оказывается, нельзя жить без сердца, Ники! – Макс с силой прижал податливое тело. – Можно жить без руки, ноги, без разума и магии, в конце концов! Но нельзя жить без сердца. Знаешь, когда я испытывал самый настоящий ужас? – Николь отрицательно помотала головой, и Макс продолжил: – Два раза. В моей жизни это было два раза. Первый раз, когда я поднялся в наше первое утро в Кадагане, на море, вышел из своей комнаты и увидел тебя. Ты спала на спине и улыбалась. Такая красивая. Полностью обнаженная. Правая рука закинута на подушку, а левая лежала на животе, слегка касаясь… того, куда я рвался. Соблазнительные грудки смотрели вверх. И я испугался. Испугался себя, что не сдержусь и накинусь на тебя, как дикарь. Кое-как мне удалось оторваться от этого зрелища и скрыться в своей комнате. Даже не знаю, сколько я простоял под холодным душем, пока смог успокоиться и убедить себя, что я не зверь, а человек. Это был мой первый жуткий ужас.
Все же увидел ее тогда, пронеслась ленивая мысль.
– А второй?
– Второй еще продолжается…
Николь резко села:
– Как продолжается? Что случилось?
– Я боюсь, что ты от меня уйдешь. Вот, я сказал это.
– Глупый-глупый майор. Хорошо, что у тебя есть умная я, – и Николь первая начала поцелуй.
До чего же скрипучие эти больничные кровати! Но остановиться и правда, невозможно. Тысячу раз права Анита. Чувства и правда могут разрывать тело, как фейерверк, и их нужно выплеснуть, отдать друг другу.
***
Проснулась Николь бодрая и полная сил. Она осторожно выбралась из-под руки Макса, оделась и вышла за дверь. В коридоре было по-больничному тихо. На посту сидела дежурная медсестра и что-то писала.
– Доброе утро, – подошла к ней Николь и кивнула на дверь палаты Костика. – Как он?
Мимо прошла пара молодых парней в скучных больничных пижамах, они даже приостановились, разглядывая незнакомую девушку.
– Петров, Кортес, а ну живо на процедуры! – строго прикрикнула медсестричка. И лишь после того как парни, сворачивая головы, удалились, намного приветливее обратилась к Николь: – Госпожа Николаева, отдохнули? Вас уже ждут, – и поднялась, чтобы лично проводить гостью в кабинет.
– Николь, – в кабинете ее встретил жизнерадостный доктор Геращенко, – отдохнула? Вот и славно, отдых явно пошел тебе на пользу!
Не будет она расспрашивать дядю Петю, что он имел в виду. На пользу, значит, на пользу.
– Как Костик? Вы уже были у него?
– Первый, самый сильный кризис миновал. Сейчас пациент спит. А мы пока можем позавтракать. Пойдем в буфет?
– Я только Макса позову. Он тоже, наверное, голоден.
– Давай, зови, – нисколько не удивившись, согласился доктор Геращенко.
После завтрака Макс, не стесняясь, крепко поцеловал Николь и ушел, сообщив, что будет ждать звонка, а Николь и дядя Петя прошли в палату к Костику. Тот уже не спал и лежал, глубокомысленно разглядывая белый потолок.
– Костик, как ты?
– Жить буду, – скривился он. – Вы, доктор, это, простите за то, что я тут наговорил.
– Мог бы сделать вид, что не запомнил, – усмехнулся дядя Петя, а потом обратился к Николь: – Видишь, моя красавица, в порядке твой друг. Теперь точно выкарабкается. Будут еще рецидивы, но самое опасное позади. Эх-х, дружище, приставим мы к тебе самую симпатичную медсестричку, и заскачешь через месяцок, как молодой! Что? И так молодой? Значит, еще раньше заскачешь. Николь, – он повернулся к девушке, – тут у меня одна аспирантка просится вести этот занятный случай, ты как, позволишь? Ты, как я знаю, скоро должна опять выйти в хоспис к детям?
Вместо Николь ответил Костик:
– Что за аспирантка?
– Ну как же, ты у нас совсем новое направление в целительской магии. Будем лечить и изучать. Изучать и лечить.
– Давайте, – согласился Костик, – я не возражаю.
– Ну, брат, спасибо, ну услужил, – дядя Петя похлопал пациента по бицепсу и вышел.
– Ника, ты иди, не трать на меня время, – Костик первый начал разговор. – Сама слышала, самое опасное позади. Мне… мне легче так будет. Не хочу, чтобы ты видела меня слабым.
– Ты для меня навсегда останешься самым лучшим Коськой, Бешенный Рыж, – вспомнила Николь его старую интернатскую кличку. – И знай, я всегда буду рядом, и ты от меня никогда не отделаешься!
– А я-то надеялся, – скривился Костик.
Николь подошла к кровати, положила парню руку на лоб, склонилась, поцеловала его в переносицу и быстро вышла из комнаты. Незачем ему видеть умостившуюся в уголке глаза слезу.
***
– Алло, Макс?
– Да, любимая.
– Ты далеко?
– Что-то случилось?
– Я освободилась, и мы можем ехать домой.
– Домой. Я сейчас!
***
Макс самым бесстыдным образом использовал свое положение и связи, и уже через час вертолет Службы Безопасности нес их в родной город.
– Макс, куда ты так спешишь? Я бы с удовольствием проехалась на поезде, – растерялась Николь. – Ты знаешь, я ведь еще ни разу не ездила на них.
– Будет тебе и поезд, и все, что захочешь будет, но сегодня мы должны попасть домой как можно скорее.
– Зачем? Так ли уж важно, приедем ли мы домой к обеду или ночью?
– Очень даже важно! Ночью муниципалитет не работает!
– И что? – Николь поглупела или ей хотелось казаться такой под горячим взглядом ее мужчины?
– Так и быть, признаюсь, – Макс перетащил девушку к себе на колени. – Ты знаешь, что я отчаянный трус?
– Нет, – губы растянулись в широченной улыбке, а брови поползли вверх.
– Это последний мой секрет. Кроме государственных, конечно! – Макс всегда остается Максом. – Так вот, я до потери сознания боюсь, что случится что-нибудь еще и мы опять не сможем пожениться. А потому мы прямо сегодня же идем в муниципалитет, и добрая тетенька регистратор подтвердит, что ты моя и только моя!