Белый крестик
Шрифт:
Как раз возраст и диктовал не пользоваться служебным транспортом без нужды, а больше ходить пешком — с его неизменной тяжёлой тростью. Сегодня и погода располагала… Пожалуй, слишком хороший день для весьма кровавого преступления. Ограбление салона, располагавшегося буквально в двух шагах от Невского, случилось ещё рано утром — сразу после открытия.
И полицейские работали на месте полдня. Наверняка большая часть улик и сведений уже собрана, а некоторая — безвозвратно утрачена. Не так давно сыскная полиция Петербурга была едва ли не лучшей в Европе — по крайней мере, если оценивать процент раскрываемости. Но
Тут, знаете ли, министров убивают — властям повыше не до криминальных вопросов. А уж после начала войны положение ухудшалось с каждым месяцем…
— И что у нас тут?
На первый взгляд ничего мистического не просматривалось. Самое обыкновенное вооружённое ограбление. Разве что кровь обильно залила мостовую перед салоном: тела-то давно убрали, а она осталась. Инсарова заранее ввели в курс дела лишь в самых общих чертах, но о перестрелке между бандитами и подоспевшими городовыми он знал. Улицу полицейским пришлось перекрыть с обоих сторон от места преступления, разумеется — однако сейчас необходимости в оцеплении уже почти не имелось. Большая часть зевак давно разошлась по своим делам. Разве только газетчики… вот от этих извечно спасу нет.
Доклад звучал несколько сбивчиво. Часть фактов излагал местный околоточный надзиратель — мужчина огромного роста, с пышными усами. Судя по выправке — из бывших унтер-офицеров. Именно его люди оказались здесь первыми. Дополнял околоточного молодой следователь из местного же сыскного отделения. Инсаров не был с ним знаком, но почему-то сразу показалось: парнишка толковый. Просто пока ещё очень неопытный. Совсем юноша.
— Стал-быть, городовые-то мои пальбу услыхали сразу. Повезло, знамо дело, что оказались рядом, да ажно пять человек. Хотя это как сказать ещё, «повезло»… Побежали сюда со всех ног, да всё одно припозднились. Ну и это, того… Рассказывают: дескать, вышли уже с салону налётчики-то. Шестерых насчитали, ото как.
— Вы уверены, что шестерых?
— Так точно, ваш-высокоблагородие!
— Я имею в виду, господин околоточный: сосчитал ли их только один из городовых, которые участвовали в перестрелке, или же вы раздельно опросили нескольких и показания их сличили?
— Так точно, сличил! — отвечал он очень уверенно, без запинки; явно не привирал.
— Хорошо. Но давайте не забегать вперёд. Что с самим налётом?
— В самом-то налёте ничего необычного, судя по всему. — теперь говорил уже молодой служащий сыскной части. — В салоне на момент ограбления присутствовали двое: хозяин его, господин Парамонов, и один посетитель. Мужского полу, средних лет: увы, личность пока не установлена. Господин Парамонов слишком перепуган и рассказать может очень немногое. Затрудняется и пояснить, почему налётчики застрелили посетителя: полагаю, что он пытался оказать сопротивление. Хотя оружия при нём не обнаружено. Всего до прибытия городовых произведено было пять выстрелов: один предупредительный, в потолок. Другие в убитого. Эксперт говорит — сразу скончался…
Действительно: ничего интересного для Петра Дмитриевича. Самое тривиальное преступление, пусть тяжкое и сопряжённое с похищением значительных ценностей. Но увы, подобное происходило в Петрограде куда чаще,
— Но самое интересное, как я понимаю, случилось на улице.
— Так точно! Началась, так сказать, эт-самое: перестрелка. Мои орлы одного-то сразу уложили, причём наверняка. Он встал на углу, хотел прицелиться, да не успел. Ну а они прицелились да попали. Трижды, говорят. Одной пулей прям лицо разворотило: опал, как озимые. Остальные — во дворы. Скрылись: молодые они, здоровые. Бежали — дай Боже как…
Никаких мистических деталей это всё ещё не проясняло, а Инсаров начинал терять терпение. Кто, вообще говоря, за ним послал? Вроде как сам местный следователь… к нему-то Пётр Дмитриевич и обратил вопрос, призывающий рассказать о странных обстоятельствах. Тем более что околоточный выглядел слишком взволнованным для толкового изложения таких тонких фактов.
— Всё это, ваше высокоблагородие, кажется очень странным, но показания совпадают, и кровь…
— Я прошу вас: к делу. Странным меня не удивишь.
—Городовые утверждают, что ранения налётчика однозначно были смертельными. Два попадания в грудь, одно в лицо, признаков жизни не наблюдалось. Вон там, ближе к тротуару, можете видеть следы крови, отдельные от остальных. Это его кровь, без сомнения. Возле неё тела не обнаружили.
— Хотите сказать, что…
— Что налётчик будто бы ожил, почти сразу после видимой смерти. Городовые божатся: когда он поднялся — раны на лице уже не было. Словом, открыл огонь… наши к такому были не готовы, разумеется. Двоих наповал, одного тяжело ранил, ещё одного легко. Неплохо стреляет, подлец…
— И главное, что самому пули не страшны… — протянул Инсаров. — Если верить словам городовых, конечно.
Околоточный, кажется, немного оскорбился. Недовольно повёл усами, свёл брови, недобро блеснули глаза. Как так — подозревать его людей во лжи! Но следователь всегда обязан быть скептиком: даже если видел собственными глазами такое, о чём ни в одной книжке не прочитаешь. Вполне логичные сомнения Петра Дмитриевича поколебал служащий сыска:
— Есть кое-какие свидетельские показания: менее подробные, чем результаты опроса полицейских, но общую картину происшествия они подтверждают.
Вот теперь Инсарову было о чём задуматься. Довелось ему за годы службы встречать всяческую чертовщину. Посему сама идея, что некое существо может не бояться (или, по крайней мере — почти не бояться) обыкновенных пуль, не была в новинку.
Но кем бы ни являлись существа, преступления этакая порода обыкновенно совершает другие. Отнюдь не дерзкие налёты бандой на ювелирные салоны с целью наживы. Петру Дмитриевичу столь банальный мотив казался едва ли не более удивительным, чем околоточному надзирателю с молодым следователем — сама история об ожившем после пули в лицо бандите.
Опять-таки: меткая стрельба — редкое свойство для сущностей, чья природа лежит за пределами обычного понимания. Нет, бывало в практике старого следователя и нечто подобное. Вспомнить тех нигилистов с отрезанными руками, давнишнее его дело о чемодане: по сути, тоже банда. Необычные свои качества получившая от своеобразного потустороннего организатора. Но всё же подобный почерк для «странных преступников», делами которых Инсаров столь часто занимался уже не первый десяток лет — скорее исключение.