Белый ниндзя
Шрифт:
И так высоко было его искусство, что Мубао был введен им в заблуждение. Он подумал, что унижение подействовало на заносчивого отрока и выбило из него дурь. Так же думали и другие старейшины Дзудзи.
Но "ни глубоко заблуждались и в своем заблуждении были так же заносчивы, как и «отрок», которого пытались перевоспитать. Они пользовались в отношении Сендзина проверенными дедовскими методами, не замечая, что он не такой, как большинство послушников в Дзудзи. Они свято верили в непогрешимость их методов, с помощью которых они смогли навешать лапшу на уши даже «Великому Кормчему» — самому Мао. Как
Сендзин редко спал больше часа или двух в сутки. Днем он вкалывал, как покорный раб, на кухне под наблюдением подмастерьев, которые его ненавидели. Вечером он шел на урок к Мубао или другому сэнсэю осваивать премудрости Тао-Тао.
Здесь его обучали не Кшире, разновидности Тао-Тао, которой он занимался под руководством Речника, хотя общего было много. Сендзин поражался, как любая дисциплина, несмотря на все старания, все-таки деградирует со временем, когда ее приспосабливают к нуждам другой культуры — в данном случае к японской.
Кроме некоторых теоретических вопросив, ответы на которые он надеялся найти здесь, потому что ни Аха-сан, ни Речник их не знали, его волновали и некоторые общефилософские вопросы, например, такие, как: почему я здесь на земле, куда я иду и что со мной будет потом? Есть ли какие-нибудь более современные методы изучения философии, нежели простые раздумья по поводу того, что говорили те или иные великие люди, давно сгнившие в земле?
Теперь к ним примешивались и более практические вопросы. Почему я злюсь? — думал он, загребая руками побольше навозу; почему я негодую? — думал он, поедая у всех на виду мух и тараканов; почему я неистовствую? — думал он, окруженный темной, сверкающей металлическим блеском аурой, — орел со связанными крыльями.
В монастыре было строжайше запрещено собираться вместе для каких-нибудь дел, кроме принятия пищи. Ели всегда вместе — в общей трапезной. Тем не менее молодые люди ухитрялись устраивать тайные сходки. Сендзин так и не понял, действительно ли эти встречи приходили незамеченными со стороны старейшин, или неимоверные препятствия, которые организаторы, этих встреч приходилось преодолевать, старейшины рассматривали как часть учебной программы Тао-Тао.
На одной из таких сходок он познакомился с девушкой по имени Су, которой плохо давалась учеба. Она или вообще не понимала гаданий, либо понимала их неправильно я делала все наперекосяк. В результате над ней все смеялись не меньше, чем смеялись над Сендзином, — хотя и по другой причине.
Она была очень красива: матово-белая кожа, черты лица, как у куколки. Сендзину казалось странным, что такая красивая девушка может быть такой инертной во время занятий. Она заинтересовала его своей красотой, а еще больше тем, что он в своем воображении уже видел себя в качестве скульптора, а ее — в качестве прекрасной глины, из которой можно вылепить превосходную статую. В других обстоятельствах его бы оттолкнула от нее ее внутренняя слабость (слабость он презирал), но в этой странной общине ему самому почему-то было труднее обычного переносить одиночество. И он должен был признаться самому себе, что это заставило его искать
Сначала он наблюдал за ее унижением, как и остальные, правда не получая от этого удовольствия. Но потом отношение к девушке стало казаться ему таким жестоким и несправедливым, что ему захотелось вмешаться. Он увидел в этой изощренной жестокости преступление не перед законами тандзянов — к ним он был равнодушен, а перед его собственным внутренним кодексом чести, который кристаллизовался в нем день ото дня.
Однажды он увидел, как группа девушек окружила несчастную Су и занялась любимым делом: принялась дразнить несчастную. Сначала все шло на словах, а потом постепенно начал переходить к делу: толкать и шпынять ее, заставив «искать пятый угол». В конце концов, спихнули ее в незаконченное отхожее место, которое он копал.
Сендзин перестал работать и смотрел, что будет дальше. Он видел, что Су закусила до крови губу, чтобы не заплакать. Она втянула голову в плечи и пыталась выбраться из ямы под градом издевательских насмешек.
Эти девицы собрались на краю ямы и, упершись руками в колени, наклонились вперед, выкрикивая непристойности. Одна из них плюнула в сторону Су, но попала в щеку Сендзина. Это еще пуще развеселило их всех.
— Эгеи! — кричали они. — Да там Говночист копается! Мы тебя и не заметили, Говночист! — От смеха у них даже слезы текли по щекам.
Сендзин посмотрел на Су. Та дрожала, глядя на плевок, повисший на щеке Сендзина. Теперь она уже не сдерживала слезы. Она плакала, не в силах вынести его унижение, хотя прежде так отчаянно боролась с собой, чтобы не расплакаться, когда унижали ее.
Сендзин закрыл глаза, нашел место в себе, где таились темные кольца блестящей ауры. Это место удалено во времени и пространстве, оно находится в сердце всего сущего, где колеблется мембрана кокоро. Сендзин сделал предварительный вызов и сразу же почувствовал, как энергия накапливается на мембране, заставляя ее вибрировать.
Затем он швырнул кольца своей ауры в пространство и время. Через мгновение земля содрогнулась, как дикий зверь, которому в бок ударили копьем.
Сендзин услышал вопли и грохот и, открыв глаза, увидел, что земля разошлась под ногами мучительниц, и все они лежат на дне ямы, сгрудившись в кучу и вереща от страха.
Он засмеялся и отбросил лопату в сторону.
— Посмотри, Су, — крикнул он, — мое задание на утро закончено. Новая яма готова!
Су смотрела на него во все глаза. Сендзин выскочил из ямы, потом протянул ей руку и одним рывком вытащил и ее. А потом с большим удовольствием понаблюдал, как Су совершила торжественное открытие нового отхожего места, приподняв юбочку и присев на корточки.
Восстановив таким образом самоуважение. Су подошла к Сендзину и, взяв за руку, повела по извивающейся тропинке вверх по горному склону. Важные горные козлы перестали жевать высохшие пучки травы и наблюдали за их восхождением своими огромными глазами. Пугливые кролики, разбегались в стороны с их пути, а один раз они даже увидели пушистый хвост лисицы и ее треугольную мордочку, сверкнувшую в их сторону глазами, как бусинками.
Миновав пару огромных валунов, они вышли на ровное, поросшее травой место, закрытое со всех сторон.