Белый Волк
Шрифт:
— Мне все равно, сколько их. Далеко ли до этого места?
— Двести миль на северо-запад. Я дам тебе карту. Пелюсид— древний край, в нем много тайн и много опасностей. Есть там места, противные всем законам природы. Спокойного путешествия это не обещает.
— Ты только дай мне карту, и я найду Железную Маску. Старуха встала и медленно распрямилась, опираясь на длинный посох. Вуаль раздувалась от ее тяжелого дыхания.
— Твой путь тоже лежит на северо-запад, Олек Скилганнон. Храм, который ты ищешь, находится в Пелюсиде, недалеко от той крепости. При свете
— Смогут ли там исполнить мое желание? — спросил Скилганнон.
— Я была там только раз и не знаю всего, на что они способны. Жрицу, к которой тебе нужно обратиться, зовут Устарте. Если уж она тебе не поможет, то я не знаю больше никого, кто мог бы это сделать.
— Для чего ты мне это говоришь? В чем тут подвох? Какое зло таится за видимостью твоей доброй воли?
— Это уж мое дело. Ты поедешь туда вместе с Гарианной, и близнецами.
— Это еще зачем?
— Из любви к ближнему. Джареду тоже нужен этот храм. У его брата опухоль в голове. Я сдерживала ее рост травами и даже чарами, но теперь это мне уже не под силу.
— А Гарианна?
— Считай, что я тебя об этом прошу. У тебя есть причины бояться и ненавидеть меня, Олек Скилганнон, но не забывай, что ты обязан мне жизнью женщины, которую любишь. А если ты добьешься своего в Пелюсиде, то будешь, кроме того, обязан мне жизнью женщины, которая любила тебя.
— Правда твоя, — вздохнул Скилганнон. — Хотя вряд ли ты хочешь, чтобы я добился своего. Будь по-твоему: я согласен взять с собой Гарианну.
— Погоди, она тебя еще удивит. Пойду принесу карты. — Старуха, опираясь на посох, заковыляла к двери и вдруг обернулась на хранящего молчание Рабалина. — Экий красавец юноша! Ты хорошо запомнил правила, Рабалин?
— Да, госпожа. Думаю, что да.
— Скажи мне их.
Рабалин бросил взгляд на Друсса, выпрямился и облизнул губы.
— Не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй. Будь выше этого. Защищай слабых… Дальше я не очень хорошо помню. Там еще говорится, что жадничать не надо.
— Защищай слабых от зла сильных, — кивнула Старуха, — и не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь. Железный кодекс Шадака, немудреная философия Друсса-Легенды. Теперь это и твои правила, Рабалин. Намерен ли ты жить по ним?
— Да.
— Что ж, посмотрим, — сказала она и вышла.
Рабалин сначала порадовался тому, что выбрался из заколоченной таверны на свежий воздух. Очень уж страшно ему там показалось. Когда колдунья обратила к нему свое лицо, завешенное черной вуалью, его даже затошнило от страха.
Но потом, когда они стали пробираться по людным улицам, его радость немного увяла — так враждебно смотрели на них горожане. Зато Скилганнона и Друсса, которые разговаривали между собой, это, похоже, не беспокоило, а Гарианна все время бормотала что-то и то кивала головой, то отрицательно покачивала.
Идти из-за многолюдства становилось все труднее. На большой площади какие-то люди, стоя на повозке, обращались к толпе. Речи звучали гневно, и толпа откликалась на них одобрительными криками. Во всех бедах и лишениях, постигших население города, очередной оратор винил богачей.
Путников никто не затрагивал, и они мало-помалу вышли на широкую проезжую улицу.
— Какие они злые все, — сказал Рабалин Скилганнону. — Голод и страх — очень мощная смесь.
— Тот человек говорил, что у горожан никаких прав не осталось.
— Я слышал. Несколько недель назад этот же человек во всех бедах наверняка обвинял чужеземцев, а несколькими месяцами ранее — обладателей зеленых глаз или красных шапок. Все это чепуха. Причина их страданий в том, что они овцы в мире, которым правят волки, — вот и вся правда.
Скилганнон говорил с сердцем, поэтому Рабалин умолк и молчал до самых ворот Посольского квартала. Здесь тоже собралась толпа, через которую им пришлось проталкиваться. Позади запертых ворот стояли около сорока солдат — одни в красных дренайских плащах, другие в длинных вагрийских кольчугах и рогатых шлемах. За солдатами выстроились стрелки с луками наготове. Кое-кто из толпы уже карабкался на высокую стену по бокам от высоких, с железными пиками ворот, а некоторые даже сидели наверху и кричали солдатам бранные слова.
— Они не станут открывать нам ворота, — заметил Скилганнон, тронув Друсса за плечо. — — Если они это сделают, туда ворвется толпа. — Друсс кивнул, и они вчетвером стали пробираться назад, к каналу. По каменным ступеням они спустились к самой воде, где шум стал гораздо глуше. Рабалин сел, прислонившись к стенке, и стал смотреть вдаль. В гавани ожидали разгрузки вновь подошедшие корабли.
— Они вот-вот пойдут приступом на ворота, — сказала Гарианна.
— Вряд ли они решатся на, это при свете дня, — возразил Скилганнон. — Они хоть и сильно разозлены, но умирать никому неохота. Будут кричать и ругаться, только и всего. Ночью другое дело.
Друсс молчал, и Скилганнон обернулся к нему:
— Ты что-то задумчив, дружище.
— Не люблю я эту женщину.
— Кто ж ее, ведьму, любит.
— Какого ты мнения о том, что она нам наговорила? — спросил Друсс, взглянув в глаза Скилганнону,
— Думаю, такого же, какого и ты.
— Скажи, я хочу это слышать.
— Уж слишком ей хорошо известно, что именно искал твой друг, — пожал плечами Скилганнон. — Откуда бы? Я предполагаю, что Орасис обратился к ней за помощью и что она-то и выдала его Железной Маске.
— Я тоже так подумал, сам не знаю почему. Ведь она ненавидит Железную Маску, так зачем же ей чинить вред его врагу?
— Она тонкая бестия, Друсс. Ей надо, чтобы Железная Маска умер — как же лучше добиться этого, чем сделать его врагом Друсса-Легенды?
— Может, ты и прав. Однако эта женщина когда-то, желая убить короля, вызвала для этой цели демона. Я сражался с этим демоном, и он, клянусь Миссаэлем, чуть меня не одолел. Почему бы ей не наслать на Железную Маску другого демона? Это в ее власти.