Бенефис для убийцы
Шрифт:
Следующими в неправильном полукруге были Черкасовы. Глаза у Егора Петровича, по обыкновению, пустые – погружен человек в себя. А вот Ольга Петровна, напротив, с неподдельным интересом взирает на происходящее.
Малин поставил свое кресло на два метра сзади ото всех, особняком, и внимательно изучает паркет. Его можно понять…
Завершила цепочку на правом фланге Лосева. Поистине, с материнской грустью она посматривала на незадачливых подопечных.
Несколько мест пустовало, так как Фомин попросил жиличку с сыном, студенток и вновь заехавших отдыхающих перебраться
Между тем Широков ощутил, что молчание затягивается, кашлянул, проверяя голос, и сказал:
– Хочу сразу поставить точки над «i»: я работаю в уголовном розыске там, у себя дома, но здесь, на отдыхе волею случая попал в участники трагических событий…
Ответом послужил общий вздох удивления, а Женя довольно громко ляпнул:
– Как же, так мы тебе и поверили!
Под пристальным взглядом Фомина крикун моментально сник, а Станислав не спеша и обстоятельно принялся рассказывать о последовательности событий, в том числе – убийстве Мокшанского, о чем большинство еще не знало. Однако отдельные важные детали по понятным причинам пришлось опустить – нельзя же вспугнуть птичку раньше времени!
По мере изложения в холле сохранилась тишина, только Ольга Петровна охнула и схватилась за сердце, услышав о смерти Михаила Германовича.
– Вот мы и освежили свою память, – подвел итог Широков. – Таким образом, если вы внимательно слушали, то не можете не согласиться, что убийца сейчас находится тут, среди нас!
Вопреки ожиданию, и это известие слушатели восприняли почти спокойно, если не принимать во внимание вскрикнувшую мамашу на балконе. Та моментально увела увечного на ногу отпрыска подальше в комнату.
Станислав переглянулся с Фоминым и предложил:
– Я думаю, наших с вами знаний достаточно для составления психологического портрета – тем и займемся. Первое – этот человек не просто знает, а прекрасно осведомлен о каждом из нас – взять хотя бы поездку Кононова к родне! Второе – этот человек отсутствовал на концерте в клубе по крайней мере в интервале с семи до половины девятого! Третье – у него имелся мотив как для убийства Мокшанского, так и для устранения Васнецова! Четвертое – он обладает богатой фантазией, хитер, изобретателен! Пятое – сведущ в медицине и… либо левша, либо просто хорошо владеет обеими руками для нанесения ударов молотком и ножом!
Тишина в холле сохранялась, но теперь она стала иной: напряженной, готовой в любой момент лопнуть самым непредсказуемым образом. Роль детонатора сыграла Овечкина.
– Бред! – воскликнула она дрожащим голосом, вскочив с места. – Я знала, что все идут на концерт… Кононов перед отъездом интересовался у меня и других, как добраться до этого поселка! В названное вами время я выходила из клуба – было душно! Я, наконец, врач-стоматолог и я… могу писать и правой, и левой рукой! Значит, я убийца?!
Лина не выдержала, упала на стул и разрыдалась.
– У вас нет мотива, – мягко возразил Широков.
– Этот Васнецов… – выдавила Овечкина. – Он все разрушил!
– Но Мокшанский не делал вам ничего плохого, а? Да и по части фантазии и хитрости у вас не все благополучно, раз не смогли разглядеть подле себя обманщика! – неожиданно жестко добавил Станислав.
– Позвольте! – подал голос Малин. – Я понимаю, что… Но зачем оскорблять людей?!
– Оскорблять – незаслуженно обижать! Читай, Степан, толковый словарь… Или ты чист, как агнец? Кстати, именно у тебя был мотив к устранению Мокшанского, а потом – и Васнецова. Я не прав?
– Но… – попытался оправдаться оппонент.
– И в клубе тебя в интересующее нас время не было!
Степан запнулся, затравленно оглянулся по сторонам и затих, опять уставившись в пол.
– У него есть алиби! – вдруг заявила Лариса.
Все взоры сразу обратились к ней.
– Малин гулял со мной по парку в течение тридцати-сорока минут, потом мы порознь вернулись в зал!
Реус вздохнула, как показалось Широкову, с облегчением, Вероника хмыкнула, не поднимая головы, а Дима демонстративно присвистнул, забыв про печальный опыт дружка. Фомин, взявший на себя обязанности по поддержанию порядка, тут же показал Диме два пальца, что вполне определенно означало: это второй прокол со стороны парочки, третий, как известно, бывает последним.
Про себя Широков отметил, что Лариса не разочаровала, а, наоборот, доказала таким откровенным признанием присутствие духа. Вслух же он сказал:
– В данном случае ваши слова нельзя считать непреложной истиной! По большому счету гибель мужа и зятя вам выгодны. И, следовательно, вы вполне могли вступить в сговор с Малиным!
– Правильно! – спокойно согласилась Мокшанская. – Но, да будет вам известно, ни я, ни Степан не владеем левой рукой настолько, чтобы ею убивать! Это можно, полагаю, проверить… Так же как и то, что мы – вполне профаны в медицине!
– Не скажите! – вмешался в разговор Фомин, – Малин – тренер, и наверняка элементарными познаниями обладает.
Лариса смерила Михаила презрительным взглядом и промолчала.
– Давайте перейдем к обсуждению следующей кандидатуры, – предложил Станислав, поворачиваясь в сторону Реус.
Надя непроизвольно подалась вперед, словно школьница в предчувствии вызова к доске. Вопрос был готов сорваться с губ Широкова, но краем глаза он уловил движение справа от себя. Пока мысль анализировала, что там такое, пролетело всего лишь мгновение, но достаточное, чтобы Лосева оказалась уже в центре полукруга перед сидящими. Станислав шагнул к ней, но женщина метнулась в кабинет врача и захлопнула за собой дверь, едва не отдавив преследователю пальцы. Щелкнул замок.
– Прикрой окно снаружи! – крикнул Фомин дежурившему у входа сержанту из конвоя. Сам он подбежал к растерянному Широкову и саданул ладонью по запертой двери.
– Откройте, Лосева! Это же смешно!
К ним присоединился Руслан. В свою очередь он посчитал необходимым тоже дернуть за ручку.
– Откройте слышите?! – повторил требование Фомин.
– Подождите!– пришел в себя Станислав.– Чего вы хотите, Татьяна Андреевна?
В холле снова установилась относительная тишина. Поэтому все отчетливо услышали донесшийся из-за двери голос: