Бенефис для убийцы
Шрифт:
Гвоздкова облегченно вздохнула и, кокетливо улыбаясь, заметила:
– Вы же не все время на службе, Станислав Андреевич? Так что в данном случае не все зависит, к сожалению, от меня. А и от вас в большей степени!
– Конечно-конечно, – согласился Широков, целуя галантно даме руку. – Хочу верить, что знакомство наше на этом разговоре не оборвется!
Покачивая бедрами, Гвоздкова прошла к двери.
– Знаете, – обернулась она, – почему бы вам не навестить меня сегодня вечером часиков в семь – полвосьмого? У меня остались тетины вещи, фотографии, письма. Раз вас так интересует моя тетя, то надо же ознакомиться подробнее. Так я вас жду?!
– О, конечно! Думаю, такой вариант будет очень полезен для дела!
Игриво махнув
22 июля. Около 17.00.
К пяти часам Широков добрался до управления, испытав неприятные последствия путешествия в общественном транспорте в часы «пик»: была безвозвратно утеряна пуговица с модной синей рубашки. По дороге, прокручивая в памяти все подробности состоявшихся сегодня бесед, он принял решение все же навестить Гвоздкову дома. «Во-первых, Маргарита Сергеевна явно что-то скрывает и, вполне возможно, что-то важное. Во-вторых, не мешало бы действительно посмотреть любезно предложенные вещи и документы личной жизни Саржиной», – с этими мыслями Станислав открыл дверь своего кабинета.
Игорь сидел за его столом, зажмурив глаза и подставляя то одну, то другую щеку работающему на подоконнике вентилятору.
– Давно пришел? – поинтересовался Широков.
– Только что. Дай минуту передохнуть. Потом выскажусь.
Широков сходил в туалет умыться, а когда вернулся, застал не совсем обычную картину: Игорь, чуть высунув от старательности язык, что-то рисовал на листе бумаги, перебравшись на свое рабочее место. Хмыкнув, Станислав присел напротив.
– Так… – начал Игорь, поднимая голову и прерывая, видимо, очень увлекательное занятие. – Что касается уважаемого комода. Он, как и думали, оказался передвинут: Оладин нашел на досках несколько свежих царапин. Причем характер царапин, а они не сплошные, как при волочении, и вес комода говорят за то, что передвигали его вдвоем. Мы с Сашей проверили сие на себе. Мы обнаружили также, что плинтус под окном недавно вскрывали, а потом, похоже, постарались приколотить на место. Пришлось и нам сделать то же. Три доски под окном оказались сантиметра на три короче остальных. В образовавшееся отверстие свободно проходит кисть руки. Словом, там обнаружился тайничок в виде плоского вертикального пенала из нержавейки высотой десять сантиметров. Тайник, естественно, пуст. Мы выпилили пенал, и Оладин умудрился снять с внутренней стороны один «пальчик», который можно идентифицировать.
Широков хотел что-то уточнить, но Свешников сделал протестующий жест и продолжал:
– На ящиках комода только отпечатки пальцев Касьянова. А на углах крышки, за которую удобнее всего перетаскивать комод, отпечатки тщательно стерты. «Пальчики» с двери в кладовку к идентификации не пригодны. Правда, нам немного повезло: кто-то из этих двоих оперся о подоконник и не заметил этого. Саша нашел хорошие отпечатки указательного и среднего пальцев правой руки. Однако, по нашей картотеке ни один из экземпляров не проходит. Акты и справки из ЭКО имеются.– Игорь передвинул к Широкову тонкую стопочку бланков, – Приметы я добросовестно передал везде, где можно. Но пока никаких результатов.
– Что же судмедэксперт?
– Они, как всегда, не успели оформить официальный акт, – Свешников в сердцах хлопнул ладошкой по столу. – Заверили, что сами переправят в понедельник в прокуратуру. Тем не менее, результат мне сказали: смерть наступила между 22.00 и 23.00 часами 20-го июля вследствие удара, нанесенного тяжелым тупым предметом в затылочную область черепа, по причине чего наступило то-то, то-то и то-то… Ну, я дословно не помню – там целая куча терминов. И еще, эксперт сказал, что покойник болел сахарным диабетом.
– Увы, последнее нам мало что дает, к сожалению, – вздохнул Широков.
Затем он поведал другу о своих встречах и выводах. Вместе обсудили добытые факты и набросали на бумаге перечень последующих неотложных дел, намереваясь представить его Ерофееву.
– Таким образом, вырисовывается следующая картина, – подытожил свой короткий доклад у начальника Широков.– Жительница города Курска Саржина Анна Николаевна в возрасте шестидесяти лет неожиданно бросает город, где родилась и прожила всю свою сознательную жизнь, и переезжает сюда на постоянное место жительства, приобретая дом номер 8 по улице Гоголя. Ведет замкнутый образ жизни, ни с кем не общаясь, не принимая гостей. В марте 1985 года, так же неожиданно, по мотивам «разбитой любви» к ней приезжает и прописывается племянница Гвоздкова. В мае 1987 года Саржина умирает по причине сердечной недостаточности, как зафиксировали врачи.
Гвоздкова получает дом в наследство, живет одна. В первых числах июня сего года она уезжает на новую квартиру на улице Свердлова. 15 июня начинаются работы по сносу домов. 16 июня появляется самозванный хозяин дома номер восемь, подкупает бригадира, ставя очевидную цель: уберечь дом от сноса и сохранить на месте комод. На последнее указывает тот факт, что для решения только первой части задачи не было смысла запирать дом. 15 июня «хозяин» узнает о невозможности дальнейшего сбережения дома и необходимости решать свои проблемы до 20-го числа. Якобы, вечером 20-го июля он собирается увезти комод, для чего остается в доме после ухода бригадира. Но, как оказалось, комод и ныне там, а поздно вечером в тот день в доме происходят известные нам события.
Сделав паузу, Станислав окинул взглядом присутствующих в кабинете начальника. Наташа внимательно слушала, а Петр Сергеевич что-то сосредоточенно разглядывал в настольном перекидном календаре.
– Теперь я хочу высказать версию, что же произошло на Гоголевской. С уверенностью можно сказать: «толстого» и «спортсмена» интересовал тайник. Поскольку комод передвигали двое и уже после того, как «толстый» лежал убитым в сарае, справедливо считать «высокого» и «спортсмена» одной заинтересованной стороной. Можно, правда, предложить и другой вариант: «спортсмен» являлся сообщником «толстого», после стычки с «высоким», вынужденным ретироваться, они залезли в тайник. Потом повздорили, «спортсмен» прикончил «толстого». Но это, мне кажется, менее вероятно. Скорее – из области фантастики.
– К тому же «пальчики» в тайнике и на подоконнике принадлежат двум разным людям, но не покойному, – поддержал друга Свешников.
Замечание Игоря оказалось новостью и для Станислава. Он бросил на Игоря многообещающий взгляд, от которого Свешников виновато потупился.
– Оладин мне сказал об этом перед самым твоим приходом, а я забыл передать, – попытался оправдаться он.
– Значит, будем считать рабочей версию Широкова, – прервал пререкания Ерофеев, – и, если я правильно понял мысль, события развивались примерно так: вечером двадцатого была назначена встреча между «толстым» и «высоким». Последний либо предполагал сразу убрать «толстого», либо просто опасался неожиданностей с его стороны. Для этого подготовил кладовку и усадил в нее «спортсмена». Встреча произошла приблизительно в 22.30. Окончилось ссорой,
«толстый» ударил «высокого», и тот упал. В это же время «спортсмен» нападает на свидетеля Касьянова и, увидев происходящее у сарая, спешит на выручку приятеля. Сам или с помощью пришедшего в себя «высокого» убивает «толстого». Затем прячут тело, вскрывают тайник, изымают содержимое и смываются, так?
– Так, – согласился Широков.
– Тогда объясните, почему тело «толстого» они спрятали, а Касьянова оставили лежать в доме? В чем смысл? – вмешалась в обсуждение Наташа.
– Касьянов – случайный человек. А вот если бы мы установили личность «толстого», это пролило бы свет на смысл происшедшего и, возможно, на содержание тайника. Тем самым дало бы мотив преступления и четкое направление для поиска. Я считаю, преступники думали примерно так, – рассудил Широков.