Бенефис для убийцы
Шрифт:
– А, может, и нет? – забросил камешек Станислав.
– Нет? – переспросил Виктор и вновь подозрительно посмотрел на друзей. – Вы хотите сказать, что деньги целы?
Игорь утвердительно кивнул.
– Ха! Тогда к чему вам что-то говорить. Вдруг, сам искать стану?
– Без нас, Козин, вы их не найдете. Слишком много воды утекло. Да и не знаете вы всего, что произошло вокруг денег за эти годы. А без этой информации – дохлый номер!
– Так расскажите, – предложил Виктор, хитро прищурившись.
– Расскажем, если хотите. Только – позже, когда и сами
Козин закурил и некоторое время обдумывал, как поступить. Потом согласился:
– Ладно Дайте подумать – мозгами пошевелить…
Козин курил в тишине, нарушаемой только звоном посуды на кухне, где мать готовила сыну ужин. Погасив окурок в консервной банке-пепельнице, Козин энергично растер ладонями лицо и сказал:
– Куда он мог сбежать и где осесть, я не знаю. Паспорта второго у него не было – это точно. Перед «делом» он здорово «гоношился» – все добыть «ксиву» новую хотел, но ничего не получилось. Честно говоря, я ему обещал, но человек мне самому должен был отдать на следующий день после нападения, да не успел… Хотя потом, по случаю, Ефим мог где-то и разжиться. Где спрятал деньги, также не знаю. А вот как… Однажды он «блажил», что в молодости про пиратов все читал: про клады да сокровища. У него в молодых и кличка была – Пират». Ловко, говорил, пираты сокровища прятали. Закопают, карту составят с заковыками разными – посторонний ее возьмет, все равно ничего не отыщет. Целую лекцию нам с Лоховым по пьяни завернул. Мол, пираты карты на части делили и меж собой распределяли, чтобы без кого-то одного остальные сокровищами воспользоваться не могли. Ну, и все такое прочее.
Козин помялся, видимо, решая, сказать или нет. Все же сказал:
– Он проболтался, что с прошлых лет у него кое-что осталось. Махал чертежом каким-то. Совал нам, куражился: берите – ищите! И сам же говорил: хрена найдете без другой половинки, а та – в надежном месте или у надежного человека – не помню уж. Вот так-то.
Широков от волнения прикусил губу: след и какой след! Значит, в тайнике на Гоголевской была одна часть плана, а вторая – сначала у Саржиной, потом – у Мониной. Только, как она попала к Мониной? Почему доверила Саржина постороннему, в сущности, человеку? И, значит, Саржина не знала о второй части в тайнике? Ловко!
Широков посмотрел на Свешникова и по выражению лица того понял, что в голове Игоря сложилась похожая цепочка.
По-своему расценив молчание милиционеров, Козин заметил:
– Вы мамашу его хорошенько тряхните. Надежнее ее у Ефима человека не было. Там след должен быть – точно! и деньги он мог запрятать поближе к ее новому месту жительства. Она ведь сама родом оттуда.
– Откуда вы знаете про новое место жительства Саржиной? – заволновался Свешников.
– А, ладно, чего уж теперь… – махнул рукой Козин. – Я, как освободился, узнал у людей куда мамаша переехала. Все сейчас сказанное в голове пробежала… Решил слетать туда и понюхать, не пахнет ли там деньгами злополучными… Да одумался вовремя. А что, деньги, вправду, «всплыли»?
Широков поднялся, шагнул к Виктору и протянул тому руку. Козин машинально подал всю свою и только после этого ошалело вскочил.
– Спасибо, Виктор, – сказал Широков. – Вы нам очень помогли. И я обещаю, что потом, как все кончится, наши здешние коллеги вам все расскажут! Это чертовски любопытная история!
Свешников также пожал руку еще не пришедшему в себя Козину, после чего гости, громко попрощавшись, покинули квартиру.
– Какие выводы, командир? – озабоченно спросил Игорь, когда они уже ехали к бывшему мужу Гвоздковой.
Широков, напротив, был в хорошем настроении и весело ответил:
– Выводов масса! Надо только сесть и детально их систематизировать. Мы теперь знаем, что было в тайнике и зачем идет охота. Как ты оцениваешь, что тайник до 20 июля не трогали и деньги, значит, 13 лет где-то лежали целехонькие?
– Думаю, Саржин по неким веским причинам до сих пор не мог до них добраться.
– Но почему он не послал «гонца» раньше?
– Значит, и «гонца» послать не мог.
– Игорек, где может находиться человек, который ни сам приехать не может, ни приятеля послать?
– В заключении, – помедлив, ответил Свешников неуверенно. – Впрочем, из колонии при большом желании можно послать освободившегося «кореша». Если, конечно, ему доверяешь.
– Выходит, он-таки доверился Рубцову?
– Погоди, Стасик, у нас, кажется, уже шарики за ролики зашли. По-твоему, Саржин уже 13 лет в колонии сидит? Это нонсенс… Осуждение под своей фамилией исключается – он, как-никак, во всесоюзном розыске был. Под чужой? Но 13 лет просто так не дадут, а по серьезным делам его бы десять раз «раскололи» хотя бы по «пальчикам»!
Широков ткнул друга в мягкий живот и возбужденно произнес:
– Почему мы все время считаем, что Саржин жив? А что, если он давно мертв?!
–| Во-первых, не пихайся, во-вторых, если он мертв, то мертв еще с 1977 года.
– Правильно. Если Рубцов тот человек, которому Саржин доверил тайну, то сообщил ее до «посадки» последнего, то есть – до июля 1977 года,– согласился Широков. – И сообщил, вероятно, незадолго до своей кончины, иначе смысла не было,
– Постой! – Свешников задумчиво смотрел в окно, покачиваясь в такт автомобилю. Затем решительно хлопнул водителя по плечу и попросил остановиться. Когда машина замерла, Игорь протянул Широкову блокнот и потребовал:
– Пиши!
– Что писать?
– Пиши: «Саржин Е. И.»
Широков достал ручку и выполнил требование друга.
– Теперь пририсуй к «С» некоторые детали, чтобы получилось «Ж», и поставь после «н» мягкий знак.
Станислав дописал и вслух прочитал:
– Жаржинь Е. И., ну и что?
Игорь торжествующе сверкнул глазами:
– Именно такая фамилия была у человека, за убийство которого Рубцов схлопотал свои 11 лет! Это значится в сообщении из Красноярска, переданном утром сегодня шефом. Просто я тогда не придал значения фамилии убитого и не назвал ее тебе!