Беовульф

– Мы многому научили их, не правда ли, Северин?

Поименованный Северином худенький бледный юнец шмыгнул носом, хмуро взглянул на своего покровителя и утвердительно кивнул. Да, мол, научили. Очень многому.

– Когда-то галлы и бритты тоже носили звериные шкуры, –

меланхолично продолжал величественный старец, восседавший в высоком кавалерийском седле римского образца. – Но через пятьдесят лет после завоеваний Августа и установления императорской власти дикари обрели вкус к тонким тканям и драгоценностям, начали посещать построенные нами термы, принялись изучать трактаты великих философов древности и в конце концов стали римлянами… Как полагаешь, Северин, франки сумеют повторить опыт своих предшественников?

– Не знаю, ваше преподобие.

– Вот и я не знаю… Смотри, смотри, выдвигается когорта Теодоберта! Кажется, начинается!

Внизу, под укрытым жестким снегом огромным холмом, обозначилось движение. Уверенно держащие строй франки медленно пошли вперед. Конница пока стояла на возвышенностях, синий вымпел короля с золотой пчелкой – родовой эмблемой короля Хловиса – полоскался на ледяном ветру совсем рядом, в сотне шагов. Всхрапывали и беспокоились лошади, чувствовавшие близость сражения.

– Боюсь одного, – продолжил седой, – если варвары прорвут наш центр, кавалерии придется атаковать вниз по склону, а это недопустимо по любым законам военного искусства. Нет сомнений, король решит обойти алеманов с фланга, нельзя жертвовать конницей! У Хловиса две тысячи всадников и девять тысяч пеших, у рикса Гебериха – больше двадцати тысяч, однако алеманы не владеют римской тактикой, предпочитают нападать толпой… Остается надеяться на то, что Хловис знает, что делает.

– Рикс сикамбров – великий воин, – сипло ответил замерзший Северин. – Десять лет король не знал поражений!

– Неубедительный аргумент, сын мой. На одиннадцатый год все может измениться. Варваров слишком много, надеяться на помощь бургундов мы не можем, братья королевы Хродехильды отказали в помощи.

– Это очень скверно, епископ…

Облаченный в старинный римский доспех высокий старикан с коротко стриженными седыми волосами и орлиным профилем действительно был епископом Реймса, Лугдунской Галлии, Бельгики и Нижней Германии [1] – несуществующих провинций несуществующей Западной Римской империи и единственным князем Церкви, получившим кафедру в самом сердце языческого королевства франков. Нового, родившегося совсем недавно государства, управляемого риксом Хловисом, коего сами германцы именовали на свой лад – Хлодвигом, сыном Хильдерика, сына Меровея.

Ремигий Ланский, умный и образованный римлянин, сумел расположить к себе варварского короля и со временем превратился в его советника – тем и объяснялось присутствие кафолического епископа и его племянника, юного картулярия [2] реймсского диоцеза Северина Магнуса Валента, на поле боя в предгорьях сумрачного Арденнского хребта.

Уходящая зима выдалась тяжелой – прошлогодний неурожай в Гельвеции и за Рейном заставил племена остроготов сняться с занятых ими земель и пойти на запад, готы ударили по алеманам, алеманы начали теснить рипурианских франков, перешли Арденны и поставили под угрозу существование королевства Хловиса.

Если не остановить войско Гебериха, предводителя голодных и обозленных варваров, нежданные гости ураганом пройдут от гор до Британского пролива, уничтожая все на своем пути. Молодое государство исчезнет. Хловис, вождь решительный и воинственный, за две седмицы собрал войско и выступил навстречу многочисленному врагу – победить или умереть.

Епископ Ремигий отправился в поход вместе с королем: Рим, теперь управляемый не Императорами, а Папой, сделал на Хловиса чересчур большую ставку…

Диспозицию выбирал лично король: алеманы двигались с юго-востока, с гор, следовательно часть пехоты сикамбров останется на возвышенностях, крупный отряд, названный Ремигием по римскому образцу «когортой», атакует германцев в долине, а затем начнет отступать, заманивая неприятеля в ловушку.

Конница попытается выйти в тыл или во фланг варваров, и тогда Геберих окажется в тисках, между наковальней щитников и молотом кавалерии. Франки-сикамбры, десятилетиями общавшиеся с римлянами и воевавшие на стороне Империи против гуннов, давно переняли главнейшие постулаты военной науки Рима и внимательно прислушивались к рекомендациям советников, наподобие епископа Ремигия.

Хловис вполне мог надеяться на победу, пускай войско алеманов и превосходило франков числом почти вдвое…

День выдался хмурый. Над холмами висели тяжелые серые тучи, ветер пробирал до костей, перед рассветом началась метель, закончившаяся только когда войско построилось к битве – алеманы подошли на расстояние двадцати лучных перестрелов и не собирались останавливаться, рассчитывая смести противника до наступления ранних зимних сумерек.

Поутру Ремигий отслужил мессу прямиком в своем шатре, заодно игравшем роль походного храма – из прихожан был только Северин, единственный (кроме, ясное дело, самого епископа) кафолик на многие лиги вокруг. Хловис не зашел даже из вежливости, но Ремигий обоснованно полагал, что данное понятие королю франков почти неизвестно.

Впрочем, Хловис не возражал против христианского богослужения – будет очень неплохо, если кроме Вотана, Доннара и Бальдра ему поможет и «Бог ромеев». Зато лупоглазые хари деревянных идолищ, которых рикс непременно брал с собой в дальний поход, были жирно измазаны медом и жертвенной кровью – истуканов вчера установили в центре лагеря. Ремигий не возражал: древние боги франков доселе обладали немалой силой, забывать о которой было бы неосмотрительно.

Волшебство дохристианского мира неохотно уступает свои позиции, оно живо и действенно – эту истину епископ знал столь же твердо, как и молитву «Верую».