«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы
Шрифт:
Удивительная судьба пушкинского прадеда, известная по «семейственным преданиям», не могла не заинтересовать Пушкина – историка и романиста. «Семейственные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа» (VIII, 53) – этой формуле из пушкинского незавершенного «Романа в письмах» (1829 год) как нельзя более соответствовал замысел повествования о Петровской эпохе.
Вот строки о михайловских буднях поэта из «Памятных записок» Н.М.Смирнова, камер-юнкера: «Его дни тянулись однообразно и бесцветно. Встав поутру, погружался он в холодную ванну и брал книги и перо; в минуты грусти перекатывал шары на бильярде или призывал старую няню рассказывать ему про старину, про Ганнибалов, потомков Арапа Петра Великого, из фамилии которых происходила его мать» 9 .
9
А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. 2-е изд. М., 1985. Т. II. С. 273.
Пушкин, как
Напрашивался и главный герой – здесь, в псковской деревне, в старинной Ганнибаловой вотчине все дышало памятью о царском арапе.
Летом 1827 года Пушкин одновременно работал и над исторической эпопеей в прозе, и над любимым своим детищем – романом в стихах «Евгений Онегин». Эти произведения тесно связаны между собой, причем не только хронологией их создания, но и многими невидимыми нитями художественного свойства. Перефразируя Анну Ахматову, можно сказать, что над Пушкиным, приступившим к роману о царском арапе, стояла «Онегина» воздушная громада…
10
Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина. СПб., 1855. С. 199.
«Свет мой, зеркальце, скажи»
Одно зеркало важнее целой галереи предков
Почему Пушкин, обратившись к Петровской эпохе, вывел на сцену экзотическую фигуру своего прадеда? Наверное, прежде всего потому, что в отношении к Ганнибалу проявился тот «личный автобиографический, домашний интерес к истории» (по определению Ю.Н. Тынянова), который Пушкин так высоко ценил у Вальтера Скотта.
Первые рассказы о загадочном «абиссинском принце», властной волей царя Петра спасенном из турецкого плена и призванном в Россию, Пушкин услышал еще мальчиком – от своей бабушки Марии Алексеевны Ганнибал.
…Люблю от бабушки московскойЯ толки слушать о родне,Об отдаленной старине.Могучих предков правнук бедный… (V, 100)Летними вечерами в подмосковном Захарове сказки о Бове-королевиче, о Лукоморье переплетались с «семейственной» легендой о знаменитом арапе, ставшем крестником русского царя. Любимая няня Арина Родионовна, в молодости служившая у Ганнибалов в Суйде, тоже хорошо помнила своего старого черного барина.
Принадлежность к этому славному и странному роду (как причастность к сказке, к трагедии), к «русскому ганнибальству» Пушкин ощутил очень рано – сначала в приметах собственной внешности и характера.
Сущий бес в проказах,Сущая обезьяна лицом… (I, 499) —так написал о себе пятнадцатилетний лицеист в полушутливом стихотворении на французском языке. Тогда же в 1814 году лицейское стихотворение «Казак» он подписал: «А. Пушкин-Аннибал». С жизнеописания Ганнибалов, с пращура, он начнет потом свою автобиографию.
В детстве Саша Пушкин, русоволосый мальчик, говорил, что хочет покрасить волосы в черный цвет, чтобы более походить на арапа!
В московском музее поэта экспонируется миниатюрный детский портрет Пушкина, исполненный в самом начале XIX века неизвестным художником. Вот анализ искусствоведа: «Каким мы видим Пушкина на первом его портрете? Это большеголовый мальчик двух-трех лет, по-детски пухлый, с привлекающим внимание живым и серьезным взглядом темно-синих глаз. Волосы густые, светло-русые, с рыжеватым оттенком. Уже в этом детском портрете Пушкина, как в строении, так и в выражении лица, проступают черты, унаследованные им от прадеда абиссинца А.П. Ганнибала» 11 .
11
Павлова Е.В. А.С. Пушкин в портретах. М., 1983. С. 7–8. (Некоторые исследователи, заметим, ставят под сомнение утверждение о том, что на этом портрете изображен Пушкин.)
Е.П. Янькова, знакомая родителей Пушкина, вспоминала: «Саша был большой увалень и дикарь, кудрявый мальчик <…> со смуглым личиком, не скажу, чтобы приглядным, но с очень живыми глазами, из которых искры так и сыпались» 12 .
Писатель-карамзинист М.Н. Макаров, московский приятель семьи Пушкиных, рассказывал: «В детских летах, сколько я помню Пушкина, он был не из рослых детей и все с теми же африканскими чертами физиономии, с какими был и взрослым, но волосы в малолетстве его были так кудрявы и так изящно завиты африканскою природою, что однажды мне И.И. Дмитриев сказал: “Посмотрите, ведь это настоящий арабчик”. Дитя рассмеялось и, оборотясь к нам, проговорило очень скоро и смело: “По крайней мере, отличусь тем и не буду рябчик” 13 . Рябчик и арабчик оставались у нас целый вечер на зубах» 14 .
12
Рассказы бабушки Д. Благово. СПб., 1885. С. 459–160.
13
Намек на рябое лицо И. Дмитриева.
14
А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т. I. С. 56.
Порывистый, импульсивный, с «необузданными африканскими (как происхождение его матери) страстями» (М. Корф); «проявлялась в нем вся пылкость и сладострастие африканской его крови» 15 (С. Комовский) – это Пушкин по воспоминаниям других воспитанников лицея.
А.В. Луначарский обобщил лицейский образ поэта: «Маленький стройный арапчонок, курчавый, с огнем в глазах, подвижный как ртуть, полный страсти, – таким видят Пушкина лицейские товарищи и педагоги» 16 .
15
Там же. С. 69, 119. (Другой лицеист – М.Л. Яковлев на полях против этих последних строк возмущенно заметил: «Описывать так можно только арабского жеребца, а не Пушкина, потому только, что в нем текла кровь арабская».)
16
Цит. по сб.: Дань признательной любви. Л., 1979. С. 90.
«Невысокого роста, поджарый, подвижный, смуглолицый, с толстыми губами, крупными белыми каннибальскими зубами и глазами, сиявшими в минуты радости, он, судя по всему, соблазнил не одну сговорчивую царскосельскую девицу» – предполагает знаменитый французский писатель, Гонкуровский лауреат Анри Труайя, автор двухтомной биографии Пушкина (1946), только недавно появившейся в русском переводе 17 .
Когда 19 октября 1828 года лицеисты первого выпуска собрались на свой традиционный праздник, Пушкин вел шуточный протокол их встречи. Он перечислил присутствовавших и назвал их школьные клички, последним в списке значился: «…Пушкин – француз (смесь обезианы с тигром)» 18 . Тот же лицеист С. Комовский в своих воспоминаниях пояснял, что «по страсти Пушкина к французскому языку <…> называли его в насмешку французом, а по физиономии и некоторым привычкам обезьяною или даже смесью обезьяны с тигром» 19 (что вызвало сердитую ремарку М. Яковлева: «как кого звали в школе, в насмешку, должно только оставаться в одном школьном воспоминании старых товарищей». Впрочем, и он тут же подтвердил, что Пушкина «звали обезьяной, смесью обезьяны с тигром») 20 .
17
Труайя Анри. Пушкин: Биография в 2 томах. Т. I. СПб.: Вита Нова, 2005. С. 34.
18
Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М.–Л., 1935. С. 733.
19
А.С.Пушкин в воспоминаниях… Т. I. С. 69.
20
Там же. С. 119.
Юный Пушкин в неоконченной лицейской поэме «Бова» (осень 1814 года) восклицал, обращаясь к своему кумиру:
О Вольтер! о муж единственный!Ты, которого во ФранцииПочитали богом некиим,В Риме дьяволом, антихристом,Обезьяною в Саксонии! (I, 64)А почти через десять лет, в черновиках III главы «Евгения Онегина», под портретом Вольтера, появится автопортрет, явно стилизующий сходство Пушкина с великим французом 21 .
21
Жуйкова Р. Г. Автопортреты Пушкина (каталог). В сб.: Временник Пушкинской комиссии, XIX. Л.: Наука, 1985. С. 99 (портрет № 35).
Ю.Н. Тынянов полагал, что у Пушкина в годы учебы было даже три клички: «француз», «обезьяна» и «тигр». В известном тыняновском романе две последние объясняются тем, что Пушкин имел склонность к прыжкам, грыз перья и, «когда он сердился, его походка становилась плавная, а шаги растягивались» 22 .
Ю.М. Лотман, ссылаясь на выражение Вольтера «смесь обезьяны и тигра», показал, что оно означает просто «француз» – именно в таком смысле этот фразеологизм получил распространение 23 .
22
Тынянов Ю.Н. Пушкин. М.: Книга, 1983. Т. II. С. 32.
23
Лотман Ю.М. Смесь обезьяны с тигром. В сб.: Временник Пушкинской комиссии. XIII, Л., 1979. С. 110–112