Берег динозавров (Сборник)
Шрифт:
Прислушиваясь к нытью, плачу и жалобам, я понемногу начал понимать. Одинокий мир на расстоянии сотен световых лет от сердца Галактики, где она сияет в ночном небе звездным шатром; солнце, обреченное вспыхнуть новой; побег в пространство; годы — десятилетия — века неприкаянных странствий. Посадка на одной из планет иерархии Риш, мелкая юридическая неувязка — и сорок лет рабства. К концу истории я сидел на скамье у стены выжатый как лимон. Мне было холодно; впервые за три года я ничего не чувствовал — совсем ничего. Сколько ни пинай несчастного беспризорника, леди Рейр не вернуть. Я искал ответов, и вот, сижу с пустыми руками.
— Хозяин? — В голосе гнома послышался вопрос. — Хозяин тоже вызвал ужасный гнев других?
— Да… Можно и так сказать. Используют в качестве морской свинки… — Я прикусил язык. Время трепаться на эту тему с первым встречным еще не пришло.
— Хозяин — бедный Срэт расскажет хозяину про этих ришианцев! Расскажет много полезного! Хозяину будет с ними легче говорить.
— Боюсь, ты немного опоздал. Я уже успел высказаться, но Хьюмекою не показалось…
— Нет, хозяин! — Гном подобрался ближе. — Послушай бедного Срэта, хозяин: жалости ришианцы не знают. Деловая этика — совсем другое…
Когда за мной пришли, я спал. Четыре охранника со знакомыми символами на раковинах провели меня в круглое помещение, где за столом под яркой лампой сидел единственный ришианец. Может, Хьюмекой, может, кто-нибудь еще. Другой присел у стены за моей спиной. Агассийского консула нигде не было видно.
— Что вы можете предложить в обмен на собственную свободу? — спросил в лоб главный ришианец.
Я лихорадочно припоминал слова бедного Срэта; что он там говорил об этой породе?..
— Ничего, — ответил я.
— Ничего? За вашу жизнь?
— Жизнь принадлежит мне. Отнять ее — простое ограбление.
— Мы не отнимем жизнь. Только свободу.
— Грабеж есть грабеж. Жизнь моя, не ваша.
Уши опять зачесались; оппонентам, судя по всему, пришлось обсудить мою позицию. На столе блеснули два стерженька, белый и красный. Хьюмекой протянул мне белый:
— Возьмите этот символ великодушия нашего народа. Возьмите и покиньте Риш немедленно.
Чувствуя, как на лбу выступает пот, я покачал головой.
— Жизнь и свободу я забираю — они мои. Принимаю их по праву, а в дарах не нуждаюсь.
— Вы отвергаете милосердие иерархии? — Синтетический голос Хьюмекоя взлетел до максимума.
— Я желаю только вернуть свое.
Беззвучно переговорив с коллегой, Хьюмекой вернул стерженек на стол.
— Хорошо. Идите, капитан Дейнджер. Вы свободны.
— А моя команда?
— Они виновны и заплатят, что должно.
— Мои люди вам без надобности. Вы их уже допросили и все знаете. Почему бы не отпустить?
— Вот как? Желаете получить дар, в конце концов?
— Нет. Я заплачу.
— Заплатите? И чем же?
Бедняга Срэт успел рассказать о том, как нужно платить. Я не сомневался, но во рту пересохло, а в животе залег снежный ком.
Мы торговались десять минут, прежде чем определили цену: мой правый глаз.
Хирургами они оказались искусными. Обезболивающего не полагалось, кроме стаканчика едкой жидкости, по вкусу напоминавшей антифриз. Хьюмекой стоял рядом, выказывая все признаки глубокого интереса. Искусство переносить боль не так уж сложно: есть предел чувствительности. Положите руку на горячую плиту — и вы его достигнете. Все остальное ничем не хуже. Я покричал, конечно, подергался на столе, но операция скоро закончилась. Пустая глазница, в которую запихнули что-то холодное и мокрое, онемела через несколько секунд. Через полчаса я уже мог передвигаться самостоятельно, хотя голова кружилась, а оставшийся глаз смотрел на мир сквозь легкую вуаль.
Членов моего экипажа доставили в порт раньше меня, бледных и со скованными руками. Консул тоже был здесь, и тоже в наручниках.
— Добросовестная сделка — честный обмен, капитан Дейнджер, — сказал Хьюмекой, когда остальные погрузились на борт. — Эти хорошо оплаченные мошенники узнали, что хотели: промышленный потенциал, возможности космопорта, объем перевозок, технологические достижения… Не так уж много. Наш наступательный потенциал и без того поддавался оценке. Иерархия же получила достоверную информацию о человеческой природе. Нас до сих пор вводили в заблуждение, присылая людей, специально подготовленных с целью обмана. Действуя на основе ложной информации, мы могли бы совершить серьезную ошибку.
Так мы и расстались: не то чтобы приятелями, но и не без взаимного уважения, смешанного с опаской. В последнюю минуту подкатил портовый кар, и двое полицейских вытолкнули на бетон бедного Срэта.
— Это создание способствовало нашему сближению, хотя и косвенным образом, — пояснил Хьюмекой. — От нас он получает свободу; вы можете расплатиться с ним самостоятельно, в случае необходимости.
— Отлично! Погрузите и его, — кивнул я. — Нам будет о чем поговорить на пути к Агассу.
Путешествие продолжалось пятьдесят шесть дней, и я успел узнать про х'иак все, что только бедный Срэт мог рассказать.
— Какое прискорбное заблуждение заставило мою родню похитить благородную леди из племени хозяина, бедный Срэт не знает, — повторял он на все вопросы о мотивах, но зато охотно высказал свои соображения о том, где стоит поискать. — Есть миры, хозяин, где издавна существовали рынки сбыта для высокомолекулярных соединений, которыми Х'иак был столь богат в свое время. Корабли х'иак заходят туда по-прежнему, и в знак добрых отношений, связывавших нас когда-то, нам помогают припасами. Взамен мы поставляем, что можем.
Срэт рассказал о мирах Приграничья, куда проложили торговые пути его соплеменники. Там редко задают неудобные вопросы, а человек считается экзотическим уродцем.
— Обязательно слетаем туда. Вот только получу законное вознаграждение.
На Агассе диспетчерская служба определила нам место в самом дальнем уголке порта. Радостная команда укатила на портовом каре, еще пока я обесточивал аппаратуру ходовой рубки. В компании Срэта я пошел к ближайшему выходу пешком. Мимо, по соседней полосе, проскочил портовый кар. Я хотел было поднять руку, но передумал: несмотря на холодный ветер, после восьми недель в пространстве прогулка здорово освежала.