Берег принцессы Люськи
Шрифт:
Не знаю уж, что там она умеет сочетать, но вот создавать настоящую обстановку эта девчонка умеет.
И в самом деле, все обычно, и все как-то иначе. Возможно, несколько ложек портвейна слегка затуманили нам головы, потому что мы уже несколько месяцев и близко не видали ничего спиртного. Костер горит ровно и жарко, как и положено гореть порядочному костру. Исхоженная нашими ногами чукотская тундра тихо смотрит из темноты, только со стороны моря идет легкий обычный гул да сонно вскрикивают на озерах птицы. По-домашнему похлопывает за спиной палаточный брезент.
В бутылке
– А жаль, что у нас есть радиосвязь. Представляете, парни, возвращаешься на базу и вдруг узнаешь, что целая куча народу уже бегает сейчас по Венере и шлет оттуда веселые радиограммы.
– Или узнаешь: новейший электронный анализатор обнаружил ошибки в наших расчетах.
– Не ехидничай, Леха, - перебиваю я, - и впрямь у нас как-то атрофируется чувство удивления. Наверное, первому смешному паровозику люди удивлялись гораздо больше, чем удивятся, когда и на самом деле попадут на Марс.
– Я бы хотела жить в те времена, когда открывали материки и острова. Тогда чувства были гораздо непосредственнее и проще. Хочу, чтобы какой-нибудь остров носил мое имя. Это же обидно: в космос можно, а чтобы в честь тебя был назван хоть плохонький островок, нельзя.
– Острова называли в честь королев. Ты же сегодня наша умная и добрая королева. Хочешь, мы назовем этот берег твоим именем? - Правда? Это можно?
Не знаю, почему это так, но сегодня все можно. Глухо посапывает сзади нас тундра, звезды тихо ухмыляются, глядя на трех ошалелых парней. Тонконогая загадочная девушка сидит вместе с ними. Она прижала колени к подбородку и смотрит на костер.
Леха тащит доску от консервного ящика. - Только я не хочу быть королевой. Королевы всегда бывают старые. - Хорошо, мы назовем тебя принцессой. - А ребята нашего курса зовут меня просто Люськой.
– Отлично, ты будешь принцесса Люська. Леха выводит на доске крупными четкими буквами: "Берег принцессы Люськи. 15 августа 1959 года". - Ну вот, все как в Антарктиде. - Жаль, что это понарошку. Но все равно, ребята, для нас это будет мой берег. Берег моего имени. - Это точно!
Мы толкуем о работе. Люсе для диплома необходимо сделать несколько ботанических разрезов по долине какой-нибудь реки бассейна Чукотского моря. Тогда диплом, как она сказала, будет "железный", и кроме того, это важно не только для диплома. Мы слушаем с удовольствием, хотя ничего не понимаем в ботанике.
Миша Борода заговорил было о плоской галечке на холмах Нгаунако, куда нам стоит завтра пойти, и как здорово нам может насолить эта галечка перевернуть всю схему. Но Люся слушала уже через силу. Надо было ложиться спать. Мы вытащили свои мешки из палатки - палатка у нас одна. С моря тянуло сыростью, но дождя не было, и мы могли отлично выспаться на улице, положив под мешки телогрейки: оленья шерсть очень сильно впитывает влагу.
– Холодно, - доносится из палатки. И снова, как дружное опереточное трио, мы выдергиваем телогрейки из-под мешков. Они так же дружно летят в палатку. В палатке еще пошуршало и стало тихо. Мы улеглись на землю.
– Ребята, а вы мне завтра поможете? - сонным голосом спрашивает Люся.
Мы делаем вид, что спим. Наверное, она не слышала, что завтра нам позарез надо в маршрут.
Конечно, на следующий день мы не пошли ни в какой маршрут. С самого утра мы почувствовали себя безгласными подданными нашей принцессы, дощечка, воткнутая у костра, напоминала об этом. Идем делать геоботанический разрез. На секретном совещании мы пришли к выводу, что глупо и непорядочно лишать человека "железного" диплома из-за пары маршрутных дней. Их мы наверстаем.
Мы пересекаем долину Ионивеем и через определенные интервалы "берем квадраты". На этих квадратах Люся отбирает травку и ягель, меряет мощность дернового слоя, даже считает число кочек на квадратном метре. Через несколько часов, у нас уже появилась специализация: я считаю кочки, Леха "прислуга за все", Миша Борода - главный пахарь.
На долю принцессы остается общее руководство. - Так, Борода, давай эту травку сюда. - Шеф, как там ведут себя кочки? - Лексей, точи карандаш. Давненько мы не работали с таким азартом. На обратном пути мы позволяем себе покопаться в своем южноамериканском любимце.
– Как думает Люся, в каком царстве было сделало это чудо техники? спросил между делом Леха.
– В Англии, - незамедлительно следует ответ. - Ладно, Борода, мы прощаем тебе принцессу, - говорим мы вечером, когда остаемся одни. - Мы даже благословим ваш брак. - Бросьте вы, хватит!
– А что это ты, рыжий, мнешься? Даже краснеешь?
– Мне неловко говорить об этом, но, знаете, Люся просила помочь ей сделать еще пару разрезов километров за десять-пятнадцать отсюда. И снова сидим у костра. Светло и тихо. - Это не вертолет? - вдруг, прислушиваясь, спрашивает Люся. Мы слушаем. Похоже, что где-то гудит огромный шмель.
– Нет. Вертолет не так. Па-па-па-па! - изображает Леха, как должен, по его мнению, шуметь вертолет.
Мишка молчит. Он все время молчит при Люсе. Уж не влюбился ли он на самом деле? Вроде бы непохоже. Мишка - железный малый. Его призвание геология. Впрочем, возможно, и стоит полюбить такую девушку, как Люся.
Та знакомая птаха, что прилетает к нам каждый вечер, вдруг разражается в глубине своего куста отчаянной веселой трелью. Люся берет камень и швыряет его в куст. Птица умолкает, а Люся продолжает слушать далекий гул мотора. Может быть, она снова ждет этих пилотов, покоренных комплексом очарования и ледяной вежливости? Только мне не нравится, когда кидают камнями в знакомых птах.
– Миша, а почему тебя зовут Борода-Всегда-В-Маршруте? - вдруг спрашивает Люся. - Под Джека Лондона работаете? Время-Не-Ждет, Борода-В-Марш-руте.
– Это они, - кивает на нас смущенный Мишка. - Скучно быть все время в маршруте... Одичать ведь можно.
– Скучно, когда неинтересно. А для Мишки геология главное, - выступаю я на его защиту.
Люся сидит, зябко закутавшись в исполосованную "молниями" куртку, и думает, очевидно, о чем-то своем, очень далеком. Может быть, она сейчас на университетской набережной, среди модно одетых остроумных ребят.