Беременная для Палача

— Я хочу стать вашей любовницей, — сказала и задохнулась от собственной наглости, но назад дороги уже не было.

Мужчина лишь издевательски выгнул бровь.

Я заперла дверь вип-комнаты, и ощущение возникло такое, будто закрываю себя в клетке с диким и до жути опасным зверем. Пальцы задрожали от волнения, меня прошиб ледяной пот, однако главные слова прозвучали, надо идти до конца.

Мы здесь только вдвоем. Я знаю о нем только то, что он богат и жесток, обладает неограниченной властью, может любого в нашем городе стереть в порошок.

Палач.

Я обычная официантка. Станет ли такой человек меня слушать? Я старалась действовать, а не думать. Шагнула ближе к нему и будто на ледяную стену натолкнулась.

— Я не ищу любовниц, — холодно произнес он.

— Тогда я стану вашей содержанкой, — нервно повела плечами, не в силах скрыть волнение. — Или как вы это называете? Девушкой на несколько ночей. Я выполню любой приказ. Буду покорной. Я знаю, как доставить удовольствие. У меня много опыта.

Ложь от начала и до конца. Я плохо представляла, что ему обещала, но старалась привлечь и расписывала свои несуществующие таланты.

— Ты хочешь стать моей шлюхой, — оборвал Палач. — Зачем?

Его тяжелый взгляд ощущался физически, скользил по мне небрежно, лениво, оценивал предложенный товар без особого интереса.

Черт. На него и так все вешаются, от женщин отбоя нет. И дело не только в деньгах и статусе, внешность цепляет. Он красив, обладает хищной привлекательностью. Даже трудно сказать, сколько ему лет. Морщин практически нет, но само выражение глаз выдает возраст. Черные, бездонные, смотришь в них и как будто в пропасть летишь. Полные губы складываются в оскале, обнажают крепкие белые зубы. Такое чувство, будто сейчас в глотку вопьется.

Меньше всего на свете я хотела бы связываться с таким человеком, однако другой дороги нет.

— Деньги нужны, — продолжила ему лгать. — Я устала считать копейки, которые здесь зарабатываю. Я красивая… и хочу красивой жизни.

Правду все равно нельзя рассказать. Да и зачем ему мои секреты? Главное, чтобы он согласился и увез меня подальше отсюда, хоть в столицу, хоть куда угодно.

— И ты не нашла ничего лучше, чем стать подстилкой?

Он достал сигарету и закурил, а я как завороженная следила за движениями его пальцев, смотрела, как напрягались и четче проступали вены на мощных кистях, невольно следила за игрой бугристых мускулов. Рукава белой рубашки были закатаны до локтя, позволяя разглядеть огромные руки, свитые из железных мышц, смуглые, покрытые густой порослью волос.

— А почему не делать то, что у меня получается лучше всего? — спросила с вызовом и вскинула голову.

Он сделал затяжку и выдохнул дым в потолок. Его лицо оставалось непроницаемым, было совершенно непонятно, какое решение примет Палач.

Где я ошиблась? Нельзя было так откровенно себя предлагать?

Мой брат постоянно повторял, что женщина должна угождать мужчине во всем, буквально облизывать, исполнять любые прихоти. Но я слабо представляла все тонкости соблазнения, пару месяцев назад мне исполнилось восемнадцать и я тратила время лишь на учебу и работу, никаких отношений с парнями не заводила, насчет взрослых мужчин речи вообще не шло. Может, далеко не каждому по вкусу, если девушка сама предлагает себя?

— Раздевайся, — прогремел ледяной приказ.

— Здесь? — рефлекторно сглотнула. — Ну то есть… прямо сейчас?

— Покажи товар.

От его голоса все внутри меня похолодело, разыгралась настоящая стужа. Наверное, безотчетно я все же надеялась на отказ, мечтала, чтобы этот мужчина поднял меня на смех и отправил к черту такую наглую малолетку.

Ладно. Я должна собраться. Лучше он, чем… я оборвала мысль, потому как и без того ощущала приближение истерики.

— Чего застыла? — криво усмехнулся Палач. — Такая бывалая, прожженная шалава никогда не раздвигала ноги перед кавказцем?

Я вздрогнула от его циничных слов, хотя стоило быть готовой к подобному повороту. Сама себя предложила. Теперь удивляться нечему, надо входить в роль продажной девушки, которая готова на все ради лучшей жизни.

— А я и правда впервые с кавказцем, — усмехнулась, стараясь скрыть тревогу за показной бравадой.

Палач не должен ничего заподозрить. Если он поймет, что я ничего не умею, точно не станет со мной связываться.

Я начала расстегивать блузку, но пальцы не слушались. Кровь ударила в лицо, а пульс стучал по вискам настолько сильно, что я практически оглохла от громовых ударов. Я едва умудрялась справляться с пуговицами, казалось, их под сотню, не меньше.

Мужчина наблюдал за моими действиями молча. Курил, откинувшись на спинку кресла, небрежно стряхивал пепел, а после он вдруг смял остатки сигареты в кулаке, отбросил, точно мусор, и этот простой жест заставил меня содрогнуться изнутри. Он же от всего так легко способен избавиться. От вещи, от человека. Но вряд ли такой монстр вообще разделяет людей и предметы.

— Долго, — отчеканил Палач.

— Что?

— Ты пьяная или обдолбанная?

— Я ничего такого не принимаю.

— Тогда живее сбрасывай эти тряпки, — его хриплый голос обвился вокруг моего горла словно кнут, вызывая очередную волну ледяной дрожи.

Я стянула блузку, а после юбку, невольно скривившись от боли, когда тугой пояс прошелся по бедрам, провела пальцами по коже, опасаясь увидеть синяки, но там ничего не оказалось. Я могла выдохнуть с облегчением. Мой брат умел избивать, не оставляя видимых следов. Последствия моего неудачного побега до сих пор остро отзывались во всем теле, но со стороны никто бы ничего не заметил. Брат не собирался портить товар, который мог выгодно пристроить, поправив свои дела в бизнесе.

Вряд ли бы Палачу понравились кровоподтеки и ссадины на новой игрушке.

Черт, а я ведь ничего не знала о его вкусах. Вдруг он извращенец? Садист? А может, он еще хуже, чем…

Я запретила себе сомневаться и думать. Лучше неизвестность и этот чужой мужчина, чем реальная казнь, которую для меня приготовил брат.

Буду с Палачом — никто не рискнет тронуть. Только где гарантии, что попользовавшись мною, мужчина не вышвырнет меня прочь?

Я разулась, избавилась от колгот, оставаясь в одном лишь нижнем белье.

Черные глаза прошлись по моему телу, не выражая никаких эмоций. Ровно, без чувств, заставляя усомниться в том, что я хоть немного понравилась этому холодному и жестокому человеку.