Беременность в планы (не) входила, или игры богатых мужчин
Шрифт:
– На мне нет жучков,– сказала, оставшись в одном нижнем белье.
– Всё снимай,– последовал ещё один приказ. Голос Романовского стал ниже и более хриплым, словно голос его был простужен. Он расстегнул на рубашке ещё одну пуговицу и обошёл меня по кругу.
Подрагивающими пальцами расстегнула лифчик и сняла его, ощутив как прохладный воздух, коснувшись груди, вызвал небольшую дрожь.
Потом стянула с себя трусики и, оставшись полностью обнажённой, почувствовала себя ужасно неуютно, глупо и пыталась
– Разведи руки в стороны,– попросил он и подошёл совсем близко, внимательно рассматривая моё тело, но не прикасаясь. Я дрожала и повиновалась, вытянув руки в стороны. Глаза опустила в пол.
– Ты девственница?
– Нет…
– Хорошо. Мне всё нравится. Можешь одеваться. Контракт будет готов завтра утром. Приходи завтра сюда и приноси все медицинские документы и номер счёта, куда нужно будет перевести деньги. С собой никаких вещей больше не бери, у тебя будет всё новое.
Вот так просто?
– Но мне нужно будет изучить контракт… – заикнулась я, неловко и дёрганными движениями надевая на себя свою одежду.
– Завтра ознакомишься и узнаешь все детали.
Я оделась и, заправив за ухо, выбившуюся из собранной в шишку прядь волос, осталась стоять на месте, ожидая дальнейших инструкций или указаний.
– Можешь идти,– сказал Лазарь.– Завтра будь здесь ровно в девять.
– Хорошо,– кивнула ему и слабо улыбнувшись, сказала: – Спасибо.
Он отрицательно покачал головой и сказал:
– Ты даже не представляешь, на что согласилась, Ксения.
Десять лет назад
Лазарь
– Лазарь Львович, мы выяснили, кто установил бомбу в вашей машине,– произнёс мой помощник, Сергей.
– Кто? – выдохнул, едва сдерживая стон от жгучей боли, что разливалась по всему телу адовым пламенем. Никакие обезболивающие препараты, которыми обкалывали меня доктора, не могли утихомирить эту боль надолго.
– Мне неприятно быть чёрным вестником… – Сергей сел на стул у моей больничной койки и опустил глаза в пол.
Дерьмо… Хуже произошедшего быть не может…
– Говори уже… – прохрипел, едва ворочая языком. Во рту было сухо, как в пустыне.
– Это Максим, ваш брат…
Слова помощника в моём воспалённом сознании прозвучали, как раскат грома.
Что? Максим? Мой младший брат? Но зачем он это сделал?! Зачем?!
Осознание накатило лавиной, порождая миллионы вопросов и необузданную ярость.
Сука, он отобрал у меня всё, чем я жил и дышал! Мою жену и моего сына!
В тот проклятый автомобиль должен был сесть я! Я, а не они! Это меня ждала смерть, а она забрала моих любимых!
– Убирайся… – прохрипел еле слышно своему помощнику.
Из моих глаз полились слёзы.
Я никогда не думал, что у меня может быть столько слёз… За эти дни был выплакан уже целый океан.
– Лазарь Львович, что нам с ним делать? – не расслышал моего приказа Сергей.
Сглотнул рвущиеся рыдания и, приподнявшись на локтях, произнёс:
– Не трогать Макса… Никому не трогать и не говорить ему, что я знаю… Сам с ним разберусь… А теперь убирайся…
Сергей покинул мою палату и я, откинувшись на больничную подушку, дал волю своим горьким чувствам. Закричал навзрыд, до конвульсий в теле, до желания сдохнуть прямо здесь и сейчас!
Сердце болело от горя. Как бы я хотел его вырвать из своей груди и разбить на части, чтобы больше не стучало, а просто умерло… И душу свою разорвал бы в клочья…
Я впервые узнал, что значит страдать и что значит терять своих близких – любимую женщину и совсем ещё маленького сына… Все мечты, что так глупо лелеялись в душе были взорваны вместе с тем проклятым автомобилем.
С каждой новой слезой и надрывным стоном, мне становилось холодно, пусто и невозможно одиноко…
Как же я буду жить без них? Как?
Родная моя Дашенька, сынок мой Никитка, родные мои, как теперь я буду жить без вас?!
Тоска волчицей завыла в сердце, и слёзы полились солёной водой, не останавливаясь. Как дальше жить? Я не знаю…
За что, мой брат? За что ты так возненавидел меня и отобрал жизни невинных?
Вся моя жизнь теперь по сути – одна сплошная боль…
Когда выйду из больницы, как мне войти в наш осиротевший дом, где мы были так счастливы?
Горе и осознание предательства родного брата тупым ножом терзало мою душу и вонзалось раз за разом как отравленный острый нож глубоко в сердце…
Для меня навсегда потухло солнце и, наступил вечный мрак…
Прощайте навек, мои родные, любимая жена и любимый сын… Я буду любить вас вечно и никогда не забуду. Никогда.
Максим… Мой брат и убийца. Его ждёт возмездие.
Глава 2
Ксения
– Ксю, ты уверена? Может, мы сами как-нибудь справимся, а? – в миллионный раз переспросила моя взволнованная новостью Зоя.
– Нет, Зо, я не уверена, но знаю, что должна,– ответила я на выдохе. Если честно, то я всё ещё не могла осознать всю реальность того, что практически уже продала себя своему боссу. И правда, зачем он тогда сделал мне это предложение? Неужели, действительно я ему так понравилась? А может… Тут пришла ужасающая мысль. Может, он любитель чего-то… необычного? Господи, пусть окажется всё не так.