Берестяной ориентир. Сборник стихов

Сутоцкий Андрей

Что по тропе… Единым махом,

Нагнав, тебя собьёт он с ног.

Да ты и сам помрёшь от страха,

Охотоведенья знаток…

Начнёшь орать, да сыпать маты,

Крутить башкой – куда б залезть…

И тут уж не до виноватых,

Когда в глазах вскипает месть…

За всё и вся нам мстит природа:

Когтём, клыком, пожаром, тьмой,

Чтоб не могли найти мы брода

С трофеем шлёпая домой.

Но не престало извиняться

Царю земли перед слугой!

И вновь гремят

в походном ранце

Подарки смерти за спиной.

Отдать под суд? Ага! КонЕЧно!

…и безнаказанный злодей,

Спустив курок ружья, беспечно

Опять стреляет в медведЕй.

ВОРИШКА

С глазами, как у дохлого ерша,

Шагал по краю острова воришка

Одетый в старомодное пальтишко

С дырявым карманОм без барыша.

На иве, на берёзе, на ольхе -

Листок с пятак… А значит, будет рыба…

И он её за хвост поймает, либо

Слюной давясь, свихнётся на ухе.

«О, чёрт возьми!.. На свеженьком плюще -

Помёт медведя: шапкой не прикроешь…

Ты что мне тут засаду, бурый, строишь?!..

Забыл кто шкуру спас твою?!.. Вааще-е-е!..»

А из кустов за ним уже глядят

Две пуговицы чёрных глаз звериных…

А так хотелось сбить себе перину

И устремиться в сон, через закат…

Пять деревень протопал вор, а зря…

Иссякли силы, голод гложет кости,

Притуплен ум, а нерв – гудит от злости…

Как вдруг – «мираж»: избёнка у бугра.

Дверь приоткрыта, в доме тишина,

Забор прогнил, а сад зарос бурьяном…

Невероятной магией обманут,

Он в дом вошёл и… рухнул у окна.

Был долог сон. Проснувшись на диване,

Перед собой увидел он дедка…

А тот ему: «Откушай молока…

Давай, вставай, сготовилася баня…

(а баня та едва была тепла)

Силёнок нет дрова колоть… Во дожил!..»

… и понял вор, что доброта дороже,

Чем медный цвет украденного зла.

ЗНАХАРКА

Идёт-бредёт сквозь вычуры лесов

Старушка – всем известная колдунья.

Идёт-бредёт на чей-то тайный зов,

О самом главном в жизни памятуя.

В коробочке на поясе у ней

Гремят четыре камешка от зверя…

Пойдёшь за ней и десять тысяч дней,

Не чудо ли, промчатся за неделю.

Ты многое поймёшь, идя вослед

Седой старухи, знахарки от Бога…

И страха нет, и боли тоже нет.

Есть только Солнце, Небо и Дорога.

А коль дойдёшь до домика её

( и пусть стоит он на куриных ножках ) -

Не устоишь, огнём заворожён,

Чтоб не спросить её о невозможном.

А вдруг она раскроет свой секрет,

В росе под утро собранный гербарий,

И разложив,… нащупает ответ,

Да пару слов своих ещё добавит?

Затем тебя посадит у печи,

Обдаст теплом, сомнения лишая

И пред огнём оплавленной свечи,

Погонит прочь того, кто так мешает.

Да я и сам глядел в её глаза,

В доверии отдавшись без остатка,

Дивясь тому, как та могла смотать

В один клубок презренные нападки.

Затем благодарил её, достав

Из партмане хрустящих пять «бумажек»…

Но знахарка, в замок, сомкнув уста,

Взглянула так, что страшно стало даже.

Я оробел и вышел на крыльцо…

Пугливый кот глядел из-за гвоздики

На то, как я кривил своё лицо,

Невесть кому, раздаривая фиги.

А надо мной кружилась мошкара,

Всё время целясь избранно и точно.

Недаром, видно, бабушка добра

Была в ответ, согласная помочь мне?

ВО ТЬМЕ ПРИВИТЫХ СЛОВ

Когда лишь ветер мог сорвать листок,

А молния – пронзить живую душу,

Вздымался в центре острова чертог,

Что полнился монахами. Послушны

Монахи были Слову. Купола

Манили их к высокому покою.

Нашли приют здесь бывшие изгои,

«сходя с ума», сгорая спрохвала.

Лишь колокол ударит на заре,

Как те уже с молитвою вставали…

А жизнь спустя, послушно отбывали

В потусторонний город – Назарет.

Легка ли доля? Вытеснив врагов

Из шатких мыслей, плача втихомолку,

Отдать пришлось намоленное – Волку

Мамай-орды, с товаром до краёв.

Средь голых стен печали не снести.

Гудели ветры… Лаяли с амвона,

Зверея от поклона до поклона,

Степные азиатские вожди.

Века прошли, пока не воссоздал

Народ свой мир под маковкой крестовой,

Забыв свои первейшие основы,

Он славил ложь и с ложью умирал

Во тьме и страсти злом привытых слов,

Усердно выдавая их за правду.

Загнав луч Солнца в чёрную лампаду,

Воссел на трон сикстинский богослов.

Так правил он, урода за уродом

Провозглашая ставленником зла,