Бермудский артефакт
Шрифт:
Затаив дыхание, Левша смотрел на нее и слушал биение сердца.
«Макаров… Он видел ее…»
– Эй! – донеслось сзади – испуганно, нервно.
Левша оглянулся всего на мгновение. Кричал тот, кто совсем недавно ходил у него в заложниках. А сейчас жертва переживала за беспечность своего похитителя.
До Левши донесся тонкий свист. Как будто за секунду до грохота пронесся по воздуху кнут.
Он резко повернулся к лесу – туда, где едва заметно – не приглядевшись и не разобрать – среди листвы пролегала проволока.
Ее не было.
– Что за чертовщина… – хрипло пробормотал Левша.
И вдруг опять почувствовал запах. Это был не привкус йода и не травяной аромат. Это был запах прокисшего пота.
В десяти шагах от него, в глубине стоящих черной стеной джунглей, раздался треск. Так бывает, когда грибник наступает на сухую ветку…
Шагнув назад, Левша поднял автомат.
Он пятился, пока не ощутил обнаженной спиной жар костра.
– В туалет мы ночью ходим туда, – и один из мужчин показал Левше рукой, куда.
Некоторое время Левша смотрел на него, как недавно смотрела на него Катя – дрожа ресницами, но не моргая.
Потом на лицо его вернулся румянец.
– Я запомню, – пообещал он.
А ведь всего несколько минут назад, находясь на границе тепла костра и прохлады океана, он едва не принял решение вздремнуть.
– Проволока, – проговорил он, видя, как к нему направляется Катя. – Макаров видел ее. И я видел. Значит, это не фантом.
Она подошла и села на старое место.
– Зачем ты ходил к лесу?
– Мне хотелось размять ноги. – Помедлив, он ухмыльнулся своей ядовитой улыбкой. – Послушай, я тебя спрошу, только ты не нервничай.
– О сережке? Ты сумасшедший.
– Я это знаю. Побудь же чуть-чуть чудачкой, поболтай с психом?
– Пять минут.
– Хватит и двух. Ответь, если бы у тебя была сломана застежка, то есть в сережке был проем, это каким-то образом сказалось бы на твоем поведении?
– Ты на самом деле псих. Но я притворюсь чудачкой. Да, Левша, сказалось бы. Я бы не думала ни о чем другом, кроме как об этой сережке. Я постоянно хваталась бы за нее пальцами, проверяя, на месте ли. Я бы не могла работать, заниматься любовью, трезво рассуждать. Я бы только и подгонялась, как шизофреничка. Потому что, черт возьми, ты единственный известный мне мужчина, который обратил внимание на сережки, которые я люблю и которые если бы потеряла, пришла бы в отчаяние. Теперь не хочешь ли и ты побыть немного чудаком и поговорить со мной как нормальный человек?
– Теперь – о чем угодно, самая красивая женщина этого острова, – согласился Левша, а в глазах его языки костра исполняли танец готовящихся к охоте бесов.
– Так вот… – Катя немного растерялась. Она не знала, как разговаривать с Левшой, когда он нормальный человек. – Как ты думаешь, что стало с теми, кого ты застрелил? Я видела, как эти… их товарищи схватили тела и потащили в джунгли… Они их похоронят?
– Они их сожрут.
– К-кто?
– Их, как ты их назвала, товарищи.
– Левша… – тяжело прошептала девушка. – С тобой просто невозможно разговаривать…
Было видно, что уходить ей тем не менее не хочется. Так и было на самом деле. Причин тому было две. Первая – рядом с Левшой было самое безопасное место на острове. Вторая – он не был навязчив. Он единственный, кому не хотелось обнять ее, чтобы согреть. И она заговорила о себе.
Запах йода, запах зелени… свист проволоки в кронах пальм… запах органических отходов… Все это сплеталось в голове Левши в единую косу рассуждений, когда он слушал рассказ Кати о прожитых ею на острове днях…
– Ой!..
Мгновенно отреагировав на этот ее вскрик, Левша сел.
Морщась, Катя волочила к себе руку. Левша увидел на ладони ее кровь.
– Господи, да что ж это такое! – не выдержала девушка, рассматривая небольшую резаную рану на ребре ладони.
– Как это случилось?! – изумился Левша.
– Откуда я знаю?! Я оперлась на песок и…
Левша подсел к Кате и завалился боком ей за спину. Его локоть коснулся ее груди. Она не отстранилась.
Но через мгновение Левша принял привычную позу и с интересом стал рассматривать предмет, который нашел в песке сразу, едва приступил к поискам.
– Я бы больше удивилась, если бы это был осколок от бутылки, – растерянно пробормотала Катя. – Что это?
– Это – наконечник стрелы, детка…
– Наконечник стрелы?
– Ага. Зеленый, как купорос. И это значит, что он…
– Неужели нефритовый?
– Не все зеленое из нефрита, – усмехаясь, ответил Левша. Он в упор смотрел на девушку. – Взять вот твои глаза, например…
– Не будем брать мои глаза. Возьмем наконечник от стрелы.
– Хорошо, – согласился Левша. – Возьмем его. Он медный. Покрылся зеленью от времени. Как пошехонский сыр. Дай-ка мне свою руку… Кажется, я здесь единственный, кто способен бесконечно долго, не требуя благодарности, оказывать помощь. Как первую, так и последнюю…
Глава четвертая
Тормоша Макарова за плечо, Донован кричал за спину, словно Гоша мог его слышать:
– Все бинты, какие есть, все аптечки, какие найдете!..
Наконец ему удалось перевалить тяжелого Макарова на спину. Тот застонал и открыл глаза.
– Макаров, это вы, Макаров? – частил Донован, даже не пытаясь скрыть радость. – Боже мой, как же вы сюда забрались?! И когда – самое главное?!
Глаза Макарова распахнулись, и Донован почуял неладное. Несколько мгновений он пытался отвести глаза от совершенно безумного взгляда, а потом захрипел и стал отдирать от своего горла его руки. Ладони Макарова, обхватившие шею доктора стальными клещами, неумолимо приближали конец. Донован хрипел, бился от удушья, он был в панике и не знал, что делать.