Бернадот. От французского маршала до шведского короля
Шрифт:
Первый корпус Понте-Корво, насчитывавший в 1807 году около 40 000 человек, был рассчитан на нейтрализацию колеблющейся между воюющими сторонами Дании, но после того как англичане в сентябре 1807 года обстреляли и захватили на три дня Копенгаген, Дания сама перешла на сторону Франции. Так что Понте-Корво должен был действовать теперь в интересах Датского королевства.
Дания долгое время пыталась сохранить свой нейтралитет, и когда вопрос для неё встал ребром, на чью сторону становиться, она без колебаний выбрала сначала Англию, поэтому континентальная блокада и запрет на торговлю с Англией был для датчан абсолютно неприемлем. С другой стороны, и Англия в августе 1807 года совершила большую ошибку, выставив Дании непомерные требования предоставить в полное своё
2 августа Понте-Корво получил от императора следующие инструкции: "Если Англия не примет посредничество России, Дания должна объявить войну (Англии. — Б.Г.), в противном случае я объявлю войну ей. В таком случае вам надлежит овладеть всей континентальной сушей Дании… Язык вашей дипломатии должен быть следующим: вы постоянно выражаете сожаление по поводу того, что Англия открыла проход через Сунд (т. е. Эресунд. — Б.Г.) и позволила себе нарушить целостность порта, который датчане должны были рассматривать таким же неприкосновенным, как и всю свою страну".
17 августа Наполеон писал Бертье, что Понте-Корво всеми своими силами должен быть готов вторгнуться в Данию "либо ей на помощь, либо против неё". И когда наконец позиция датчан прояснилась, Понте-Корво доложил в Париж, что датчане отнюдь не жаждут прихода французской армии и "со страхом ожидают момента, когда эта помощь появится на датской земле". В Копенгагене уже знали, чего стоили обещания Наполеона и как алчен он был до чужих земелек.
В конце января 1808 года в Гамбург пришёл новый приказ Наполеона о том, чтобы Понте-Корво был готов к оккупации Сконской провинции Швеции и острова Готланд, в то время как французский посланник в Копенгагене должен был получить от датчан согласие на поддержку военных действий России в Финляндии и на участие в совместном вторжении на юг Швеции. Понте-Корво выслал своих людей в район Бельта и Эресунда, чтобы на месте убедиться, какие транспортные средства могли предоставить датчане для десанта на шведский берег. Идея участия в такой интересной военной операции привела князя в полный восторг, и он с большим энтузиазмом приступил к её реализации.
В результате разведки обнаружилось, что английский флот начинает сосредотачиваться в районе датских проливов, а в порту Гетеборга уже стояли шесть английских фрегатов. Но это нисколько не смутило маршала, и он уже видел себя и своих солдат марширующими не только по территории Сконе, но и по улицам Стокгольма. В его распоряжении, кроме датчан и голландцев, находился ещё корпус испанской армии.
Однако реализовать все эти планы оказалось не так просто. Во-первых, датский кронпринц отказался подчинить свою армию Понте-Корво. Во-вторых, он настоятельно рекомендовал князю воздержаться от ввода своего корпуса в Ютландию: если английский флот перекроет Бельтские проливы, то французы окажутся в незавидном положении.
И в-третьих, даже если французам и испанцам удастся перебраться на о-в Зеландия, их там нечем будет прокормить. Кронпринц так разозлил Понте-Корво своими аргументами, что тот с угрозой в голосе ответил: "Ну хорошо, тогда мы обоснуемся на Фюне, в Шлезвиге и Голштинии!"
Наконец план был согласован: Понте-Корво входит в Ютландию с 20 000—30 000 солдат, к ним присоединяется 6-тысячный датский корпус, а принц Кристьян Август с 5-тысячным корпусом осуществляет вторжение на шведскую территорию из Норвегии. Одновременно Дания стала уговаривать Швецию расторгнуть свой союз с Англией и сделала всё возможное для того, чтобы шведы не только помирились с русскими, но и стали их союзниками. Король Густав IV Адольф, однако, заупрямился, и 29 августа 1808 года Копенгаген объявил-таки Стокгольму
5 марта 1808 года первый корпус французской армии пришёл в движение. В авангарде шли бравые испанцы, к концу марта они прошли половину Ютландии и были уже у о-ва Фюн. Зима в том году стояла холодная, и Бельтские проливы покрылись толстым льдом. Испанцы собирались уже вступить на лёд, чтобы идти в Зеландию, как вдруг возникли непредвиденные препятствия. Британским корвету и бригу удалось освободиться ото льда, выйти из Гётеборга и заблокировать пролив Большой Бельт. Датчане вызвали линейный корабль "Принц Кристьян", самую крупную единицу своего военно-морского флота. "Принц Кристьян" попытался сперва обойти Зеландию с юга, но был вынужден повернуть обратно из-за сильного встречного ветра. Он пошёл на север, чтобы обогнуть Зеландию со стороны Эресунда, но встретил там три английских линейных судна, вступил с ними в бой и в результате неравных сил был захвачен противником. После этого блокада датских проливов лишь усилилась.
Понте-Корво в середине марта с женой и сыном удалось перебраться в Копенгаген. По пути он получил из Парижа приказ не вводить в Данию всю армию, а только одну усиленную дивизию плюс испанцев, а что касается Зеландии, то Париж рекомендовал переправить туда всего лишь один французский кавалерийский полк и два пехотных испанских полка. Это коренным образом нарушало всю диспозицию частей и весь порядок спланированной им операции.
В Копенгагене Понте-Корво нашёл тёплый приём, кронпринц Фредрик, ставший к этому времени королём Фредриком VI, уделил ему особое внимание. Впрочем, когда датский король узнал о том, какие приказы получил князь от своего императора, радость тут же пропала и сменилась большим разочарованием. Король стал уговаривать Понте-Корво не обращать внимания на приказ и продолжать выполнять план в том виде, как он был задуман: когда Наполеон узнает, что Большой Бельт проходим сейчас и не раньше и не позже, он одобрит действия своего маршала и губернатора. Но Понте-Корво уже был не тот, что раньше, да и верховная власть в Париже была другая, так что он ответил королю Фредрику, что нарушать инструкции не имеет права.
В феврале 1808 года русский генерал М.Б. Барклай-де-Толли (1761–1818) приступил к завоеванию Финляндии, и Наполеон отдал приказ Понте-Корво начать вторжение в Швецию. Но время было уже упущено. Начались весенние паводки, лёд на датских проливах взломался, и в проливе между Зеландией и Фюном появился английский фрегат. Путь через Фюн французам был отрезан, и Бернадоту пришлось менять маршрут. Он двинул свои части на юг через Вордингборг, где его с семьёй посадили на утлую лодку и мимо о-ва Альс переправили прямо в Голштинию, откуда он поспешил сразу в Гамбург.
Последние указания Парижа окончательно разочаровали маршала-наместника, и большого энтузиазма по поводу высадки в Швеции он уже не испытывал. Вероятно, он уже догадывался, что Наполеон затеял какую-то свою игру, в которой ему было важно демонстрировать свои союзнические обязательства перед Россией, но ничего не предпринимать в их осуществлении. Поэтому, когда 15 марта поступил приказ Бертье об ускорении перехода Бельтских проливов и Эресунда по льду, как это в своё время сделал шведский король Карл X, Бернадот язвительно ответил, что природного феномена, который сопутствовал успеху шведа 150 лет тому назад, в данный момент не наблюдается. Лёд на проливах давно взломался, а в них появились английские фрегаты.
Какова же стала судьба вошедшего в Данию "ограниченного контингента" наполеоновских войск? Начнём с испанцев. Во главе 12-тысячного испанского корпуса стоял генерал-лейтенант маркиз де ла Романья, принадлежавший к одному из древних и знатных испанских родов, человек в возрасте около 40 лет, крепко сложенный, незаурядный, умный, образованный и храбрый. Зиму 1807–1808 годов маркиз провёл в Гамбурге вместе с Понте-Корво. Всё свободное время он проводил в городской библиотеке и рылся в книгах, приводя в недоумение местных жителей загадочностью своей личности и знанием старой немецкой литературы. Бернадоту испанец очень понравился, и они стали большими друзьями.