Берсеркер Скверны

Мельников Руслан Викторович

На некотором удалении справа и слева другие полковники проверяли свои полки. Все было организовано так, чтобы разные подразделения не мешали друг другу. Они и не мешали.

Хотя с кислой физиономии Якуба ни на секунду не сходило разочарованное выражение, а уголки брезгливо поджатых губ были опущены так же, как и кончики свисавших с подбородка усов, смотр, тем не менее, прошел успешно. Такой вывод можно было сделать потому,

что более одного раза приказы полковника выполнять не приходилось. Сегодня, вопреки своему обыкновению, Якуб не заставлял ландскнехтов повторять упражнения. То ли его более-менее устраивала подготовка солдат, то ли полковник понимал, что лучше вымуштровать рекрутов за столь короткое время он все равно не сможет, и потому довольствовался тем, что есть.

Когда смотр, наконец, закончился, ландскнехтов в лагерь не отпустили, а выстроили поротно. Якуб занял место перед полком и застыл на быконе в своей излюбленной горделивой позе. Только на этот раз помимо рупора в руках у пана была какая-то бумага.

– Кошкодер, какого лешего ему еще от нас надо-то, епть?! – возмутился измотанный Костоправ.

– Артикельбриф, – коротко ответил капитан.

Как будто незнакомое слово могло внести какую-то ясность.

– Че, мля? – не понял Костоправ.

– Полковник зачитает артикулярную грамоту – вот че.

– А что это за хрень такая?

– Что-то вроде договора Инквизиции с наемными ландскнехтами, – объяснил Кошкодер. – Потом будет присяга.

Грамоту свою полковник читал как всегда: по-английски, через командирский рупор. Речь Якуба звучала громко, торжественно, хрипло, не очень внятно, но с долгими паузами, чтобы ротные капитаны успевали перевести. Кошкодер, впрочем, во время перевода не особенно напрягался.

– Ну, типа, Святая Инквизиция оказывает нам честь… бла-бла-бла… – без всякого почтения к важному документу перетолмачивал одноглазый капитан. – Доблестные братья-рыцари ведут за собой верную паству… бла-бла-бла… Великая миссия… крестовый поход… долгое и опасное плавание… бла-бла-бла… Невзгоды и испытания в пути… достойнейшие из достойных преодолеют все трудности… бла-бла-бла… Очищение заокеанской Скверны… служение Ордену и Черному Кресту… спасение души… бла-бла-бла… Взаимовыгодное сотрудничество… Ага, теперь самое главное пошло. Слушайте внимательно, оболтусы! Святая Инквизиция не претендует на трофеи. То, что будет захвачено во время похода на Запад, достается наемникам. Короче, вся добыча за океаном наша, усекли? Все, артикул зачитан.

Не слезая с седла, полковник демонстративно – чтобы видели все – положил грамоту на верхушку притороченного к седлу шлема и припечатал сверху массивной печатью. Затем Якуб поднял бумагу и показал строю.

Разглядеть что-либо с того места, где находилась русская рота, не представлялось возможным, но всезнающий Кошкодер снова объяснил:

– Там стоит Черный Крест. Печать Святой Инквизиции.

Ландскнехты из рот, выстроившихся поближе к Якубу, что-то одобрительно погудели для порядка. Потом настало время присяги.

Теперь уже полковник слушал, а полк говорил. Рота за ротой, поочередно, на разных языках. Капитаны произносили заранее выученный текст, солдаты повторяли за командирами.

– Клянемся-верно-служить-Святой-Инквизиции-даем-слово-не-щадя-жизни-очищать-Скверну-обязуемся-беспрекословно-выполнять-приказы-братьев-рыцарей-обещаем-не-предавать-интересов-Ордена, – рекруты вразнобой и без энтузиазма бубнили невнятной многоголосицей слова присяги.

Как заметил Виктор, некоторые при этом держали кукиши за спиной, а некоторые и вовсе не утруждали себя произнесением слов, лишь для виду открывая и закрывая рот. Кое-кто, впрочем, не делал даже этого. Виктор, Костоправ, Василь, Костяника и Змейка тоже не произнесли ни звука из того, что каждый ландскнехт Святой Инквизиции обязан был сказать вслух.

Наверное, Кошкодер видел, слышал, знал и понимал, что далеко не все его подчиненные проявляют должную старательность, однако капитан смотрел на такое нарушение дисциплины сквозь пальцы. Он и сам зачитывал присягу без особого рвения. Что, впрочем, и понятно: во все времена наемники бились не за идею, а за плату и добычу. Обещанная выгода от похода на запад привязывала ландскнехтов к Инквизиции лучше любой присяги. По крайней мере, до тех пор, пока они сами считали предстоящий поход выгодным.

Видимо, крестоносцев тоже устраивало такое положение дел.

После принятия присяги Якуб объявил перерыв на обед, а затем ландскнехтам было приказано строиться вновь – уже в походный порядок.

Виктор и его спутники заняли свое место в строю. Их ждал Французский Котел, а думать о том, что будет дальше, пока не имело смысла.