Бес и Шаман
Шрифт:
— И тебе не хворать, — отозвался ветеран, — что привело тебя, странник?
Он не назвал Карлоса ни бродягой, ни сталкером, наверное, поэтому остальные на несколько секунд оторвались от еды, прислушиваясь, о чем говорит ветеран с незнакомцем.
— Я ищу брата — начал свой рассказ Карлос — и лишь поэтому я здесь. Я приехал сюда из благополучной жизни для того, чтобы помочь ему, поскольку я знаю, что в одиночку ему не справится.
Ветеран изучающе посмотрел на Карлоса. Отрастающий ежик странника уже отливал серебряным. Парень не врал. И что-то было в нем… другое, не похож он был на всех сталкеров, которых Лаба знал раньше.
— А что тебе известно о нем, — Лаба сделал небольшую паузу,
Карлос опустил глаза.
— Ничего, — сказал он, — я только знаю, что он здесь и что он жив.
— Население Зоны не так велико, как может показаться, и, как это ни прискорбно, оно постоянно уменьшается, можешь звать меня Лаба, я постараюсь помочь тебе, если смогу, конечно. Вижу, не обманываешь ты… Значит слушай сюда и не перебивай. В Зоне человек всегда другой, чем в жизни, оставь надежду отыскать прежнего брата, раз сумел выжить здесь — значит изменился. Здесь невозможно носить маску, в то время как за периметром все живут двойной жизнью, играя некоторую роль среди коллег, псевдо-друзей … здесь все настоящее, скрепленное болью. Может, я говорю банальные и пафосные вещи, если хочешь, пропусти мимо ушей, однако Зона всех расставляет на свои места. Кому в отмычки, кому в сталкеры, кому в торговцы, кому в бандиты. Баланс, кажется, это называется. И он есть… здесь все подчинено законам, и законы эти диктуют не умники с кодексами, а мама-Зона. Тебе надо искать сталкера, скорее всего твой брат среди нас — бродяг, вряд ли я смогу помочь тебе лучше, но постараюсь, если ты опишешь его.
Карлос, как мог, описал брата, он старался по возможности отделить портрет Сергея от наносного, но ему не очень хорошо это удалось. Лаба задумался о чем-то, некоторое время он не произносил ни слова, и стороннему наблюдателю могло показаться, что ветеран заснул, однако, это было не так. Открыв глаза, он посмотрел на Карлоса невидящим взглядом.
— Память уже не совсем хорошо работает, — бесцветно сказал он, — я знал одного салагу пару лет тому назад. Описание его смутно подходит. Он пришел из благополучного мира, он привык не считаться с мнением старших, но весь наносной апломб быстро отпустил парня. Он ходил с Варом. Хорошим сталкером. Они были как отец и сын, по возрасту, но не по чину, так сказать. Вар был младше его, но глаза того салаги выражали желание двигаться вперед. Насколько я понимаю, Вар даже не использовал его как отмычку. У меня создалось впечатление, словно бы они были знакомы до того, как попали в Зону, однако, могу тебе определенно сказать, что их отношения стали другими.
Я не знаю подробностей. Кажется, что мы пили вместе в «100 рентген», могу сказать, что тот парень держался хорошо, и ничто не свидетельствовало о том, что он быстро закончит свой путь. Он выглядел немного иначе, чем все. Кажется, носил бандану, и у него были длинные волосы, поэтому он предпочитал не противогаз, а респиратор… стрелял неважно, но, как я понял, Вар позаботился и об этом… вот, пожалуй, и все. Имен я не спрашивал — не до того было. Думаю, тебе стоит найти Вара и поговорить об этом. Думаю, так у тебя больше шансов, что твой путь увенчается успехом.
У Карлоса появилась наводка. Он знал, кого ему стоит теперь искать, но где искать его, захочет ли говорить с ним этот сталкер?
В таких раздумьях он присоединился к общему ужину. Было в этом что-то то ли от лагеря в детстве, то ли от турпоходов. Разница состояла, разумеется, в том, что в этих обласканных богами землях вас не пытались убить каждую минуту, а в Зоне даже самый мирный и обыденный ужин мог стать последним.
На общак все сбрасывались, у кого что было, не важно краюха хлеба или питательный брикет из сухпайка НАТОвского солдата. Как правило, чтобы насытиться хватало всем. Бродяги…
На ПДА Карлоса неожиданно высветилось сообщение, судя по всему, его разослал всем присутствующим один из бродяг — сталкеров, сидящих у костра. Карлосу понравились строки:
Было в этом стихотворении что-то такое… что-то простое и понятное каждому сталкеру, и в то же время будто бы логичное не для каждого, кто сегодня топчет Зону. И почему-то Карлосу казалось, что строки очень важные, и сердце его на миг наполнилось гордостью за то, что свое имя он придумал не сам. Гуру нарек его. И он сможет, обязательно сможет, у него просто нет выбора. А то, что он не сдастся, Карлос знал наперед.
Лишь только рассвело, парень двинулся в путь, он намеревался засветло отмерить путь до шаман-горы. Было в этом что-то потустороннее что ли. Сталкер знал, что не должен тревожить никого в лагере, ровно, как и планов своих раскрывать не должен. Сейчас надо двигаться вперед. На шаман-горе, возможно, он получит первую подсказку, но он должен двигаться один. Бродяги — народ непредсказуемый, хоть и довольно честный. Это не «Свобода», и, уж точно, не «Долг».
Лишь только на востоке наметился рассвет, о приближении которого можно было судить не по первым пробивающимся лучам, а по холодному с изморосью ветру, который пришел из центра Зоны и сейчас протискивался в лагерь, задувая последние угли догорающего костра.
Карлос знал, что сейчас все спят особенно крепко. Даже часовые, что является недопустимой роскошью здесь. Но почему-то сталкер был уверен, что будет именно так, но, несмотря на это, людям ничего не угрожает. Он улыбнулся сам себе, набрасывая лямки рюкзака на плечи. К шаман-горе необходимо добраться до обеда.
Сверившись с собственной картой, он забрал по направлению на два часа от лагеря. Аномалии, населяющие данные места, точно люди, еще не отошли от сонного оцепенения и источали не столь сильные колебания, к которым Карлос уже успел привыкнуть. Ветер и дождь, бывший совсем недавно всего лишь изморосью, усиливались. Сталкер застегнул рукава загодя надетого анорака так, чтобы те препятствовали попаданию влаги. Как странно меняется восприятие мира. Казалось бы, до цивилизации, до Киева не так уж и далеко, да и менее, чем в ста километрах здесь располагаются вполне жилые города. В общем и целом — цивилизация. И он еще совсем недавно спрятался бы от дождя, ну хоть бы и под деревом, а сейчас восприятие изменилось. Дождь был частью объективной реальности. Он был холодным и не был приятным, но чужеродным уж точно не являлся. И не было нужды прятаться, замедляя продвижение вперед.
Карлос уже почти не удивлялся новым возможностям, которые открывало его тело, почти каждый час. Раньше он читал статьи о том, что человек использует возможности своего мозга всего на десять процентов, но здесь в Зоне став почти полноправным членом сталкерского общества, а, быть может, и чем-то большим, Карлос размышлял о том, что процент реального использования, быть может, еще ниже заявленного. С другой стороны: человек, попавший в исключительные обстоятельства либо смирялся с ними, либо становился сильнее. Карлосу очень хотелось верить в то, что он из вторых.