(Бес) Предел
Шрифт:
— Я нет.
— Слава Богу. Думаю ничего интересного я бы и не увидел, да собственно и белье у тебя ужасное. Когда твоя подружка перекладывала твои вещи, я краем глаза это узрел.
— Вы забрали мои вещи?!
— Да. Я решил не терять времени, и по пути заехал за твоими вещами. Так ладно, держи свои пожитки, — протягиваю ошарашенной Олесе вещи. — Я устал, поэтому все вопросы по дому, твоим обязанностям, обучению, лечению, работе и прочему-все завтра.
— Стойте, — теперь уже Олеся хватает меня за руку. — Научите меня отсюда выходить. Все эти кнопки… я не разбираюсь сколько бы ни пыталась.
— Пошли, —
Я был уверен, что Олеся будет тупить, но нет, освоила она на удивление все быстро. И уже через полчаса я лежал в кровати, в очередной раз рассматривая потолок.
Ночь, как ни странно, прошла спокойно, я волне себе крепко спал, не прибегая ни к счету овец, ни к химии. Вот только встал в шесть утра, и не желая будить Олесю и обсуждать насущные дела, умчался в больницу, предусмотрительно оставив номер своего телефона в записке.
Домой вернулся только к ужину, но что самое странное Олеся мне ни разу не позвонила. Когда зашел в дом, почему-то был уверен, что она ушла. Но нет, стоило мне только скинуть пальто, как я почувствовал запах чего-то жареного. Пахло умопомрачительно вкусно, значит она умеет готовить. Это несомненный плюс. Только я успел об этом подумать, как Олеся появилась на пороге гостиной в каком-то убогом спортивном костюме, больше напоминающем мешок для картофеля.
— А я только что собиралась вам звонить. Мойте руки, я как раз ужин приготовила.
— И что на ужин?
— Увидите, — мило улыбается Олеся, зазывая меня рукой.
Так и хочется спросить, чего ты лыбишься, дите? Откуда вдруг такое хорошее настроение? Но портить ей его не хотелось, от того и промолчал. Стоило мне зайти на кухню, как у меня потекли слюни от забытого из детства вида драников.
— Вы как едите их? Со сметаной?
— Да.
Олеся ставит передо мной тарелку с драниками, подает сметану и стоит только вдохнуть исходящий от нее запах, как тут же мне как будто снова всадили вилку в руку. Убью! Сильно бью рукой сначала по одной ее ладони, затем по другой, на что Олеся отскакивает от меня с непонимающим видом.
— За что?!
Глава 20
Смотрю на ничего не понимающую Олесю, которая от обиды сейчас пустит в ход слезы, о чем говорит ее частое дыхание и вздымающиеся крылья носа, и понимаю, что зря это сделал. Вот только по-другому вряд ли дойдет.
— Это из-за того, что я терла картофель руками? Так я их помыла, клянусь! Да и я на руку пакет надела, правда он все равно слез, но они были чистые. И то, что я чуть-чуть содрала кожу теркой, тоже не имеет значения, кровь туда не попала, а если и попала, то все прошло термическую обработку!
Блин, и смех, и грех. Встаю из-за стола и буквально нависаю над скукожившейся Олесей. Одновременно жалко ее, но ведь и бесит неимоверно, тем более сейчас, когда вновь чувствую этот отвратительный запах.
— Больше всего, Олеся, в этом мире я не люблю пи*дунов, лицемеров и курилок-дурилок. Если еще раз почувствую от тебя запах сигарет, дальше отобью губы, поняла меня?! Живешь в моем доме-значит живешь по моим правилам. Я от тебя многого не прошу, точнее вообще ничего не прошу и, если хочешь со мной дружить, забудь о сигаретах.
— Я не… я…
— Я не курю, я только иногда, я только бла бла бла. Не имеет значения сколько раз в неделю ты вдыхаешь эту дрянь. Я не моралист. Мне плевать на алкашей, наркоманов и прочий контингент, живут себе и живут, они меня не трогают, я их. А вот сигареты для меня как красная тряпка для быка. Проблема в том, что наркоман и алкоголик делает плохо себе, а вы дымите на всех и везде. Чувствуешь разницу?
— Я не курю! И даже никогда не пробовала и не держала в руках сигарету! Ненавижу вас! Вы то хороший, то такой… гад психованный! — в очередной раз толкает меня в грудь, но тут видимо сил от расстройства Олесе не хватило, ибо я даже не шелохнулся ни на миллиметр. Забавно, мне в ответ прилетели не самые приятные слова, толчок в грудь, а мне вдруг стало хорошо. Наверное, просто потому что поверил ей, что не курит.
— А почему от тебя тогда несет табаком?
— Наверное, потому что стояла рядом с мужиком, который курил! — зло бросает Олеся, растирая свои ладони.
— Так на хрена ты рядом с ним стояла?
— Потому что у него был щенок! Это ваш сосед из дома напротив, невозможно было пройти мимо такой милоты. И я не замечала, что он курит, я была поглощена собакой. И что я по-вашему должна была сделать? Поссориться с вашим соседом, только потому что он курит? — и тут до меня доходит, эта девчонка самая настоящая ходячая беда. Какой на хрен сосед с щенком?
— Нет, ты дура такая, должна была уйти и не заговаривать с незнакомцами. Охренеть! В доме напротив живет семидесятилетняя карга без единого родственника и щенков там не имеется! У моих соседей вообще нет собак! Поздравляю, дорогая моя, ты нарвалась в лучшем случае либо на жулика, который хотел тебя обчистить, либо на маньячину. Второе более вероятно. Эти любят щенками пользоваться для наивных детей и таких как ты.
— Как это у вас так получается?!
— Что?
— Переводить стрелки на меня! Это вы меня ни за что ударили по рукам, а виновата все равно я. Может я и дура, но вы тоже не лучше. Грубиян!
В очередной раз Олеся отталкивает меня, правда уже в плечо, от чего я ей поддаюсь, наверное, потому что прекрасно осознаю, что сейчас она не скажет мне ничего хорошего, потому что обиделась. И в принципе я ее понимаю. Псих, он и в Африке псих. На фига было бить по рукам, да еще так сильно? Идиот!
Стою и пялюсь на тарелку с драниками, а у самого слюни текут, несмотря на недавний перекус. Вместо того, чтобы дать Олесе побыть одной и успокоиться, я делаю совершенно противоположное. Беру аптечку, вместе со вчерашней купленной мазью, которая, как и предполагалось осталась закрытой, общую тарелку с драниками, и кладу все на поднос. Теперь я еще и бегать за ней буду, и кормить словно ребенка.
Поднимаюсь наверх и, не стуча, захожу в комнату. Олеся никак не реагирует на мой приход. Лежит на кровати, повернутая к стене и, судя по характерным звукам, кажется, плачет. Тьфу ты! На это я не подписывался. Ставлю поднос на кровать и сажусь рядом.
— Заканчивай этот бессмысленный поток, Олеся. Не случилось ничего такого, из-за чего можно было бы лить слезы. За руки прости, я был не прав. Надо было по одной дать, а две это было слишком.
— Вы серьезно?! — всхлипывая поднимается на кровати девчонка, и смотрит на меня огромными заплаканными глазищами.