Бес в ребро 3
Шрифт:
Как ни в чём не бывало она стала снимать со стены свою собственность, которая в то время, действительно, стоила немалых денег.
– Так, ну ладно, – начал «заводиться» бывший глава семейства. – Коврик хочешь? А я, значит, тебе кем прихожусь? Пустое место… под ковриком?! Я отец твой! Понимаешь, отец! Неужели эта пёстрая тряпка на стене тебе дороже твоего родного папки?!
Упрямая дочь молча продолжала своё чёрное дело.
– Хорошо, значит, я тебе больше не нужен? – едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы Володя.
– Нет, не нужен. Ты злой, и всех нас обижаешь! – ответила красавица.
– Превосходно! Ну что же, у тебя есть выбор! Или я, или этот коврик?! Выбирай!!! – вне себя зарычал на неё Володя.
Дочь молча повернулась и пошла к двери, унося то, что для неё имело цену большую, нежели родной отец.
– Забирайте! Всё забирайте, мне ничего от вас не надо! – вне себя кричал ей в спину отец. – Но помни, ты сама выбрала! А у меня… нет у меня больше дочери! Будь проклята ты и всё, что от тебя родится!!!..
Похоже, лишь только это последнее средство – отцовское проклятие – сумело растопить хамскую невозмутимость раззадоренной девки.
– Пусть твои слова к тебе же и вернутся! – полуобернувшись, прорычала она в ответ.
Дверь захлопнулась, Володя остался один. Голая стена над кроватью напоминала об очередной невыносимой душевной травме, которую нанесла ему… нет, не та, что приходила за ковриком, но та, совместно с которой он вырастил это чудовище. А ужасные слова теперь уже бывшей дочери всё ещё звучали в его ушах непередаваемым свистящим фальцетом.
4.
Там, где работал Владимир, было много незамужних женщин, и появление нового кандидата в супруги вызвало у них ажиотаж, значительные волнения и переживания. Володя стал замечать на себе заинтересованные взгляды, но не придавал этому особого значения, потому что в замкнутом коллективе все друг друга знают, и если за долгие годы совместного труда не случилось никакой привязанности или симпатии – значит не судьба.
Одна игривая очаровательная молодка в первых рядах бросилась выказывать Владимиру своё расположение и всевозможные знаки внимания. Но слушая её прелестное щебетание, он чувствовал себя древним старцем, понять мысли и чувства которого ей было не дано. С другой подругой новоявленный жених давно поддерживал приятельские отношения. Однако её баскетбольный рост не выдерживал никакой критики. Володя не мог представить себя рядом с этой верстой коломенской ни в загсе, ни на вечерней прогулке, ни даже в постели. Тем более, не хотелось ему стать поводом для саркастических улыбок сослуживцев, выслушивать их язвительные замечания.
Нет, надо искать своё счастье, свою единственную и неповторимую, как не раз говорила ему Люба, и тогда всё наладится, всё будет хорошо. Запомнился нашему донжуану разговор с одной сорокалетней женщиной – бывшей разведёнкой – которая несмотря ни на что сумела создать новую семью:
– В нашем возрасте не так просто сойтись с малознакомым посторонним человеком, – говорила она, всем своим видом излучая флюиды радости и неподдельного счастья. – Лишь в молодости мы относительно легко меняем свои взгляды и привычки, а к сорока годам что-либо поправить здесь намного сложнее. И путь в этом случае может быть только один – уступать друг другу, думать и заботиться о своём партнёре, чтобы он ни в коем случае не чувствовал себя одиноким.
Эти мудрые мысли надолго врезались в память Владимира, сослужив ему в дальнейшем очень хорошую службу.
5.
Но вот подошло к концу время Любашиного отпуска, и она как ни в чём не бывало позвонила Володе на работу и назначила очередное свидание. Он пришёл и потребовал объяснений. Под его жёстким напором женщина призналась, что писала письма какому-то зеку. Тот отвечал ей, и вот однажды этот сиделец добился у администрации колонии свидания со своей, так скажем, невестой. А она, узнав об этом, бросила все дела и сломя голову помчалась в далёкий город к тому, кого знала исключительно по переписке да по маленькой фотографии, которую сей «жених» прислал ей несколько месяцев назад.
Однако после первой же встречи арестант не захотел иметь с Любашей ничего общего. Скорее всего, потому что испугался многочисленных уродств на её лице и теле. Ведь она его фактически надула, отправив по почте своё фото, где страшная багровая родинка на щеке была искусно закамуфлирована.
Единожды солгавший, кто тебе поверит? Несчастная женщина долго вымаливала прощение. Носила милому дружку передачи, писала записки. Но зеки – народ суровый и решений своих, как правило, не меняют. Так и вернулась она домой – несолоно хлебавши. Осознала ли свою ошибку? Дошло ли до неё, что ни в коем случае нельзя обманывать близкого человека? Поняла ли, что недопустимо делать то, что противно нашему естеству, нашей недремлющей совести? Искренне в этом сомневаюсь!
Но даже получив эту оплеуху, Любаша и не собиралась впадать в уныние. Напротив, решила форсировать отношения с Володей и вывести их из безнадёжно затянувшегося конфетно-букетного периода на финишную прямую. Все подробности этой истории наш герой-любовник узнал значительно позже, а в тот день Люба просто сообщила ему, что был у неё почтовый роман, который завершился неудачей. Это признание вывело Владимира из себя. Сначала он хотел расстаться с неверной подругой навсегда, но вдруг почувствовал, понял, как сильно привязался к этой несчастной сорокалетней женщине. Может быть потому, что рядом с ней как-то сами собой забывались все его беды и неудачи.
6.
Разлука сближает человеческие души. Вот и герои нашего повествования после всего пережитого поняли, что жизнь жестокая штука, а потому им лучше держаться вместе. Теперь во время прогулок Любаша брала своего верного товарища за руку, слегка сжимая или поглаживая своими тонкими пальцами его крепкую кисть. Он ей отвечал взаимностью, и это стало для них – как откровение, будто приглашение к разговору, к дальнейшим действиям. Однако уединиться влюблённым было негде, и это обстоятельство стало непреодолимым барьером, переступить который они пока что не могли.
Снять номер в гостинице было нереально без штампа в паспорте. С советских времён сохранилось правило, согласно которому жить вместе могли исключительно только супруги. Но дело было даже не в этом, а в том, что у Володи не было денег. Работать-то он работал, но мизерную зарплату выдавали от случая к случаю, а тут ещё алименты…
И тогда Любаша взяла инициативу в свои руки. В поликлинике, где она трудилась, был небольшой кабинет, на скорую руку переоборудованный под склад. Вот в этом самом помещении, договорившись со сторожем, она и назначила встречу своему милому дружку. Коробка конфет, бутылка вина, букет скромных цветов, приглушённое освещение – такая обстановка весьма располагала к интиму.