Бесчестье
Шрифт:
Перед ним стоял китобой, точно как на многочисленных плакатах, расклеенных по всему городу. «Разыскивается за многочисленные убийства и ересь: враг города и короны». Плотная кожаная куртка, перевязь, капюшон… Но самое главное — маска! Промышленный противогаз, как у работников китобойных баз — чтобы не потерять сознания при разделке гигантских туш и защититься от воздействия химикатов. А эти дьяволы, как шепчутся на улицах, носят маски, потому что у них нет лиц. Или глаз — тут мнения расходятся. Но ясно одно — они навсегда продали души Чужому за обладание черной магией, которую используют для совершения убийств за деньги.
***
— Перчатку-то сними, — сварливо проворчал Мирко, присаживаясь на поднятый уже и поставленный как следует стул. — Чужой его знает, за что ты ей брался. И маску тоже — тут чисто. Обязательно было пугать меня до полусмерти?
— Было смешно, — сказал уже нормальным голосом Дик Стронг, один из «китобоев», протянув Мирко пустую уже руку, откинув капюшон и избавившись от маски. Под ней он оказался молодым парнем лет двадцати пяти, темноволосым и худощавым. Тяжелые сапоги, с которых все еще скатывались капли грязной воды, он оставлять внизу не стал.
— Кому? — поинтересовался Данич, — придвигая присевшему на старое кресло Дику пепельницу и зажигалку. — Тебе, да еще тараканам под полом? Слабовата аудитория, как мне кажется. Дауд что-то хотел?
Имя неуловимого лидера «китобоев» произвело должный эффект. Стронг помахал зажженной сигаретой, разглядывая медленно плывущий к раскрытому окну дым.
— Вызывал к себе, да. Но срочности особой нет, он дожидается, пока Билли вернется с задания, а раньше завтрашнего утра она вряд ли будет.
Мирко нахмурился. Дауд, Билли, его первая помощница, и он сам, выполняющий функции бухгалтера, управляющего, снабженца, квартирмейстера и еще бог знает кого для Дауда и его «китобоев». Видимо, обсуждаемый вопрос будет тяжелым и важным. Не совсем то, что пожелаешь самому себе в пятницу вечером, но делать нечего.
— А что слышно-то среди ребят? — без особой надежды поинтересовался он. Дик равнодушно пожал плечами.
— Что будет какое-то большое дело. Дауд в последние дни часто срывается в город, говорят, к кому-то из больших фигур. То есть по-настоящему больших. Больше, извини, ничего добавить не могу — сам не знаю.
Данич кивнул, но хмурое выражение никуда не исчезло. Масштабные дела — то есть убийства или похищения кого-то из аристократии — приносили, конечно, куда больше денег, чем рутинный рэкет или помощь в разборках враждующих банд, но и неприятностей сулили немало. Убрать того же Слэкджо, да пусть даже саму Черную Салли, не так уж сложно, а уже наутро во главе банды будет стоять новый лидер. А вот убийцу, скажем, Хайрема Берроуза, главы королевской секретной службы, напротив, станут искать долго и старательно, привлекая множество стражников и Смотрителей и прочесывая даже самые бедные и отдаленные районы Дануолла. А это плохо для бизнеса.
Есть надежда, что в этот раз Дауд в своих решениях будет руководствоваться голосом разума. Каковым, собственно, и собирался выступить Мирко.
— Ладно, —
Натянул обратно перчатки и маску, отвесил легкий поклон, церемонно прижав руку к груди — и исчез, словно распавшись на сотню горящих кусочков, с шипением поглощающих самих себя. Данич тихонько фыркнул: «Пижон…»
Дику это нравилось. Конечно, нравилось — быть сильнее, быстрее, ловчее других. Ощущение безграничной, сверхъестественной власти над любым из сотен и тысяч жителей Дануолла, чувствовать себя выше, не таким, как эти жалкие, грязные, никчемные, копошащиеся в грязи у его ног букашки… Нравилось убивать — по приказу, конечно. А если бы не было приказа — то все равно бы нравилось. Собственно, в этом и заключалась проблема.
— И сапоги надо внизу снимать, — буркнул Мирко, обращаясь к пустому окну и таящемуся за ним промокшему, озябшему городу.
***
Место, служившее операционной базой «китобоев», было подобрано с умыслом, в районе Старого порта, прямо напротив Башни Дануолла и тюрьмы Колдридж, в старом здании фабрики «Дэйгер энд Дайел». Фабрика стояла заброшенной уже Чужой знает сколько времени, так что никто даже не мог вспомнить, что она, собственно, когда-то производила. Поэтому Мирко Данич приложил немало усилий, убедив когда-то Дауда, что именно здесь, практически под носом у властей, и будет самое безопасное место для «китобоев», и его нужно застолбить немедленно, опережая других ушлых парней. После чего совершенно официально выкупил фабрику от лица только что созданной компании «Дэйгер энд Дайел Энтерпрайзес» и снова-таки полностью официально устроился туда же единственным работником.
В результате компания, судя по документам, исправно работала, платила в казну налоги, а что за высоким забором было ничего не разглядеть, да стальные ворота открывались медленно и со скрипом — это исключительно потому, что время тяжелое, оборот небольшой, а прибыль и того меньше, даже руководство едва-едва перебивается с консервированной китятины на плохонькое серконосское, чему свидетельством было худое скуластое лицо Данича, так что — с него и взятки гладки. Схема работала уже несколько лет, и осечек не давала — каких-либо проверок со стороны имперских контролеров удавалось пока избежать, а потенциальные грабители, глядя на уныло торчащие трубы, из которых не шел дым, и навсегда вросшие в землю грузовые ворота, наверняка разочаровывались в своем замысле. На что, собственно, и был расчет.
«Дешевле продемонстрировать, что ловить здесь нечего, чем каждую неделю отбивать налеты и резать глотки, и тем самым привлекать ненужное внимание», — сообщил тогда Мирко Дауду, и последний, как следует все обдумав, с ним согласился.
Утро следующего дня выдалось столь же безрадостным, как и предыдущее — на город опустился густой смог, и улицы превратились в блеклый лабиринт, словно пав жертвой «белой тьмы», которая, как рассказывали, частенько терзала северные города Тивии. Впрочем, для Мирко так было даже лучше — меньше свидетелей, а путь на фабрику он все равно знал как свои пять пальцев.