Бесцветный
Шрифт:
— Зачем ты соврал? — тихо спросил я. Он вздрогнул.
— О чём?
— Ты же знаешь, что я не стану за тебя впрягаться, — я говорил тихо и спокойно, но Слоб отчего-то задрожал. — Ты слаб, но при этом пытаешься прикрыть свою слабость мной, как щитом. Почему бы тебе не выбрать другой способ?
— Да что ты обо мне знаешь? — крикнул вдруг он, стиснув пальцы в кулак. Уставился прямо на меня, и в его глазах я впервые заметил искорки гнева и решимости. Надо же.
— Меня бросили сюда собственные родители! — колючим хриплым голосом сказал Слоб. — Потому что у них не было денег
По его опухшим щекам покатились дорожки слёз.
— Они убили старика, украли все его деньги, а потом спихнули всё на меня. Сдали меня носачам! И махали вслед, улыбаясь. Суки! Ненавижу!
Он ударил кулаком в стену. Затем ещё, и ещё раз. Стена окрасилась кровью, когда кожа на руке лопнула. Слоб слизнул красные капли, хрипло рассмеялся.
— Когда-нибудь я выберусь отсюда и убью их! Они решили, что я этого заслужил? Пусть так и будет.
Я покачал головой.
— Ты никогда не выйдешь отсюда, Слоб.
Он замер, вперил в меня злобный взгляд.
— Кто так решил? Кто сказал?
Я грустно усмехнулся.
— Тебя убьют собственные гордость и ничтожность. Ты уже идёшь по этой дороге. В никуда.
Он захрипел, вскочил на ноги, с удивительной для его ран скоростью бросился на меня. Занёс окровавленный кулак. Я отклонился в сторону, ударил под колено. Слоб рухнул на пол, врезавшись лицом в край стола. Брызнула кровь. Я наклонился, схватил его за ворот рубашки, поймал взгляд.
— Ты не воин. И не лидер. Не пытайся брать на себя то, что вынести не сможешь. Сиди тихо, тогда проживёшь долгую, пусть и бесславную жизнь. Или можешь снова нарваться на чей-нибудь кулак — и сдохнуть, потому что никто не станет тебя жалеть. Всем плевать на то, как ты сюда попал. Главное — кем ты являешься. И что можешь.
Я разжал пальцы, и он рухнул, всхлипывая и размазывая по лицу кровь. Сломленный человек, преданный родными, но ухватившийся за злобу и месть, как свой последний шанс.
Я сел на кровать, задумался. Чем я лучше него? Мной тоже движет месть. Я хочу найти того, кто убил дядюшку. И легче всего это можно сделать только в клане.
Я не лучше и не хуже. Я такой же. Просто мне повезло, и я могу защитить себя. Вот и вся разница.
Этот город давит людские судьбы, как гнойники на теле. Превращает детей в убийц и мстителей. Ломает нас, заглатывает, пережевывает и выбрасывает испражнениями на самое дно.
Такова участь тех, кто родился в трущобах.
Глава 4
Ночью я спал беспокойно, то ли ожидая нападения Слоба, то ли переживая воспоминания из прошлого — обрывки детства, крайне смазанные, неясные. Где я жил? Как я жил? Не помню. Память глухо молчит до момента жизни с дядюшкой, и это, наверное, странно. Он говорил, что родители погибли, заработались. Ему пришлось взять меня на попечение, стать мне отцом. Но почему я не могу вспомнить всего, что было «до»?
Наутро я встал с постели с гудящей головой и скверным настроением. Слоб молчал, я тем более не желал ни с кем разговаривать. Нужно было выбить из головы лишние мысли, а способа лучше, чем поработать, я не знал.
Рабочий день шёл как обычно, вместе с тем я обдумывал план, изредка поглядывая в сторону склада и охранников вокруг него. Мысли ворочались довольно вяло, но основной костяк действий есть. Остались мелочи.
А потом я вдруг столкнулся с Гюрзой.
Меня вновь отправили на склад с поручением, и опять я не спешил. Шёл неторопливым шагом, поглядывал по сторонам, заодно намечая возможный путь побега. Неподалёку от столовой работало несколько групп девчонок — подметали дорожки, косили траву, кто-то крутился возле поваров и запряжённой телеги — похоже, привезли продукты.
Из тени дерева ко мне вдруг шагнула крепкая девичья фигурка с огненно-рыжими волосами. Пристроилась рядом. Я поймал взгляд зелёных, как у кошки, глаз.
— Ма дани, — вежливо, едва ли не по-аристократически, приветствовал я её. «Моя госпожа». Довелось как-то услышать это обращение, случайно.
Гюрза коротко рассмеялась.
— Мне нашептали на ухо, что вы с Вороном затеваете побег, — тихо сказала она.
Я напрягся. Похоже, кто-то из окружения моего союзника плохо держит язык за зубами. Нехорошо.
— Не пыхти, — насмешливо посоветовала девчонка. — Никто больше об этом не узнает. Я позаботилась.
— Хочешь пойти с нами? — я вернул ей усмешку. — Не нравится быть лидером?
— Нравится, — она облизнула губы, так, что я невольно сглотнул. В Гюрзе было нечто, заставляющее кровь кипеть, а плоть вздыматься. Боевой дух, привлекающий внимание. Такого нет ни в одной знакомой мне девчонке.
— Но на свободе лучше, — заключила она. — Возьмёшь в долю?
— Что я получу взамен? — я не хотел нагружать и без того немалый отряд. Чем больше людей — тем сложнее сбежать. К тому же, придётся думать, что с ними делать там, за стенами «интерната». Клан Вэлс не возьмёт к себе беспризорников. Уговор был только на меня и Арину.
Гюрза задумалась, затем сунула руку в карман куртки — она одна из немногих девчонок, кто одевался по-мальчишески, — и вытащила старый потёртый ключ.
— От склада, — шепнула рыжая. Стрельнула взглядом из-под пушистых ресниц. — Нам ведь понадобится оружие?
— Где взяла? — полюбопытствовал я, когда девчонка спрятала ключ обратно.
На её лице отразилась усталость. В глубине зелёных глаз плеснулось раздражение.
— Стащила у начальника тюрьмы. У него много дубликатов, пропажу он не заметит.
Я хмыкнул. Интересно. Значит, из всех главарей она единственная, кто вхож к местному дану? Девчонка непроста. И гораздо опаснее того же Одри, поскольку способов ударить или избавиться от неугодного у неё больше.
— Мне стоит знать, как ты оказалась у него в кабинете?
Она поджала губы, отвернулась. Затем нехотя буркнула:
— Он трахает меня. Не часто, раз в неделю, бывает, реже.
— А взамен ты можешь попросить что-нибудь для себя, — кивнул я. — Неплохой бартер.