Беседы по христианской этике. Выпуск 6: Что такое разврат (духа, души и тела). Позволительно ли человеку разводиться
Шрифт:
Поскольку мы заговорили о пути зла, то понятно, что в нем есть соответствие пути греха, и поэтому разврат мы еще могли бы в опыте осмыслить, увидеть как путь греха и рабства тлению. Например, мы знаем, что в мире сем действуют определенные законы и что есть 2-й закон термодинамики о возрастании энтропии. Это, в общем-то, есть своеобразный разврат в природе, если хотите, потому что в ней естественно возникает вот это тление, вот этот хаос, этот распад. Так что, видите, не все то, что естественно, – не безобразно, хотя многие считают наоборот по своей наивности или по лукавству, чаще – по второму обстоятельству.
Итак, разврат – путь греха и рабства тлению в мире сем. Интересно, что в Ветхом же завете, в книге Притч, в 21-й главе, говорится: «Превратен путь человека развращенного». Действительно, это путь падения, путь тления, путь, ведущий в пустоту, потому что увеличение энтропии, хаоса в этом мире, снижение уровня организации мира, т. е. организованности его как системы, является путем разложения, путем пустоты, движения к пустоте. А вот еще интересная цитата из Священного писания, которая сближает эти понятия. Во Второй книге Паралипоменон, в Ветхом завете, говорится, что вот «собрались вокруг… люди пустые, люди развратные» – через запятую. Вообще, вы знаете, что Священное писание избегает таких прямых осуждений людей, правда, в основном в Новом завете, не в Ветхом, но тут как раз очень энергично все сказано. Если же разврат есть путь греха, уклонение от пути добра на путь зла и сам путь зла, то это есть и уклонение от Закона Божьего, вообще от закона как некоей нормы, некоего правила, правила Духа, как от того, что Священное писание называет мудростью. Поэтому человек, желающий быть мудрым, по этому пути идти не должен.
Но что происходит тогда, когда человек все-таки идет по этому пути, когда им совершена эта ошибка? Тогда разврат, совершившись, становится неким извращением, сдвигающим вещи со своего законного и богоустановленного места. Это тоже находит подтверждение в Священном писании, например, во 2-й главе Первого послания апостола Иоанна, где говорится о том, что вместо того, чтобы завершить (т. е. совершить) мироздание, человек извратил его. Видите, здесь мы тоже находим удивительное по точности и глубине понятие о пути человека, в принципе всякого человека. А вот такое явление, когда вещи сдвигаются со своего места и поэтому оказываются не на своем месте, как вы понимаете, принято называть нечистотой, грязью. Ведь известно старое определение грязи: это всякая вещь, находящаяся не на своем месте. Отсюда следует потеря святости как в ветхозаветном, так и в новозаветном смысле этого слова, т. е. святости и внешне-символической, и внутренне-духовной. Я сейчас, к сожалению, не могу подробно останавливаться на этих различиях; мне кажется, что мы когда-то уже говорили о различии этих понятий святости, но в любом случае вы об этом еще услышите, для большинства из вас об этом еще будет идти речь. Это очень важная вещь, потому что понятия нечистоты и несвятости или, наоборот, чистоты и святости в Новом завете совершенно тождественны. Причем в Новом завете эти понятия совершенно уникальны, ничего подобного нет не только вне библейской традиции, но и внутри этой традиции вне Нового завета.
Пусть и несколько упрощенно, как бы указующим перстом, я сейчас определил это понятие о святости как внешне-символическое в Ветхом завете и внутренне-духовное – в Новом. Мне же самому близко еще одно определение, и я хотел бы вам его привести. Мне кажется, что разврат можно было бы определить как некую «укушенность змеем» или, лучше сказать, змием. Известно, что всякий человек, особенно взрослый, не младенец (с младенцем несколько сложнее), всегда приходит к Богу так или иначе укушенным змеем. Ныне таковы все без исключения, что тоже нам всем важно понять. Нам сегодня можно и нужно говорить на эти темы, поскольку для каждого сидящего здесь это актуально, лично актуально. Каждый когда-то был укушен змеем, хотя каждый – по-своему, поэтому каждому нужно это осознать и постараться избавиться от разврата. Какого разврата – об этом мы поговорим позже. Тут целый веер возможностей и случаев. Но важно знать каждому, что не только сосед или некто, какой-то абстрактный человек, несет в себе этот змеиный яд, но что он сам таков, и он должен это осмыслить, сделать из этого выводы. Он должен понять, что для этого ему нужно обратиться к Богу, что без Божьей милости здесь не обойтись, что никакой человек сам по себе от этого яда излечиться не может.
Ну вот, мы прочно связали понятие разврата с понятием отклонения от нормы, ухода от нее, преодоления каких-то положенных Богом и Его Законом границ. Мы можем так и запечатлеть в себе, что разврат есть уклонение от нормы. Следовательно, наступает время поговорить об этих нормах. Что же это за границы, что это за нормы?
Ясно, что они могут быть очень разными, и в связи с этим будут разными и сами понятия о том или ином виде разврата и, главное, о его последствиях. Нормы могут быть внешними и внутренними, временными и вечными, могут быть божественными и социальными. И мне кажется, что для нас с вами довольно страшно сводить все к чему-то одному, как бы к единому знаменателю. История хорошо знает примеры, когда все нормативные установки возводились человеком только к Богу или, наоборот, только к социуму, к обществу. В качестве примера последнего я могу привести установку марксизма, которая строится на том, что границы между нормой и извращением проводит лишь общество. В этом есть некий положительный смысл, это нельзя с порога отвергнуть; тот, кто это сделает, будет совершенно неправ, и не только потому, что не понимает марксизма (это дело хозяйское), но и потому, что это отнюдь не всё, принципиально не всё. Именно такая установка распространилась не столько в науке (марксизм в науке, как вы знаете, давным-давно преодолен, так же как и дарвинизм, и даже фрейдизм), сколько в жизни. В нашей жизни эти установки марксизма как раз очень глубоко засели, они превратились в набор ходячих истин, которыми люди оперируют, от которых они отталкиваются, когда хотят оценить себя или другого, и вот это уже опасно. Ведь именно поэтому, может быть, сейчас нет никакой четкости в понятиях о разврате и норме. Если все сводится к обществу и его институтам, а общество, естественно, исторически подвижно, то, значит, понятия о разврате достаточно относительны и даже субъективны: то, что для тебя – разврат, для меня – не разврат. Такие оценки, может быть, и могут быть оправданны по отношению к каким-то нормам, но они уж никак не могут быть распространены на все случаи жизни. Поэтому сейчас мы уже спокойно читаем, и слышим, и видим по телевизору оправдание практически любого извращения, будь то извращение сексуальное или какое-то иное. Фактически вы сейчас найдете массу людей, которые вообще вас не поймут, если вы начнете говорить о гомосексуализме как разврате или еще о чем-то подобном. Вам скажут: «Да вы что – из XIX века?» Это для многих будет совсем непонятно, потому что здесь все как бы относительно нормально – просто нормы у людей бывают разные. Если только общество создает для вас и в вас эти оценки, то как вы воспитаны, к чему привыкли, так и должно быть. Если вы чего-то стыдитесь, то это потому, что вас воспитали в этой системе оценок, а если бы вас воспитали по-другому, то вы бы этого не стыдились и очень бы радовались, как радуются многие, жизни вообще, во всех случаях.
Есть и другие нормы – нормы, требования цивилизации и культуры, что не совсем одно и то же. Тут мы все дальше и дальше уходим в область относительного, потому что эти нормы все более и более относительны, ведь они все-таки в истории меняются. Нарушение и такого рода норм, которые для человека всегда имели и имеют большое значение, может, следовательно, ассоциироваться с тем или иным видом разврата. Так, в античную эпоху, как вы помните, христиане однозначно отрицательно оценивали театр – именно как разврат. Театр есть разврат: не в театре есть разврат, а театр сам по себе есть разврат – таковой была установка христиан первых веков. Может быть, вы помните набор запрещенных профессий у христиан того времени. Это не только воинская, допустим, профессия, или проституция, или жречество, но и театр. Понятно, что сейчас, во всяком случае на сегодняшний день, полностью отождествиться с теми представлениями нам нельзя. Ведь в современном театре есть совсем другие элементы, есть элементы иногда очень высокой праведности и даже святости, как личной, так и, если можно так выразиться, профессиональной, чего не было в древности. Сейчас можно говорить о разврате в театре, но нельзя говорить о театре как о разврате, о культуре как о разврате, хотя некоторые христиане и сейчас пытаются это утверждать. И они не правы, их мнение – это всегда обскурантизм, хотя и можно найти массу примеров, когда цивилизация и даже культура приводят человека к разного рода разврату, развращают его мысли, его чувства, приводят к развратным делам, развращают его дух и уводят от Бога.
Еще есть нормы воспитания в семье и внутренние нормы человека, нормы его совести и чести. Есть, в конце концов, в том же человеке чисто человеческие нормы, и не просто человеческие, а, допустим, животные. Удивительно, как бескомпромиссный Фрейд согласился объяснять только животную природу человека. Об этом, к сожалению, многие забывают, когда говорят о фрейдизме, или неофрейдизме, или о Юнге, Фромме и т. д. У них самих все-таки была некая интеллектуальная честность. Другое дело, что у них было и представление о человеке скорее как о животном, но это дело опять же хозяйское, однако вещи ими назывались своими именами.
Вообще же если мы говорим о разврате как уклонении от нормы, то здесь мы должны сделать еще одну ремарку. Уклонение от нормы может быть двух видов: как некая неполнота и, напротив, как некая избыточность, т. е. с одной стороны – подавленность (все, что «недо-»), а с другой – все, что слишком («пере-»), что не в меру, бесвкусно и бестактно. Разврат – это уклонение от нормы, но мне представляется, что все-таки скорее второго типа, т. е. это все, что слишком, что «пере-», что не в меру. Поэтому мы и говорим: все, что слишком, – то плохо, все, что слишком хорошо, – уже не хорошо, причем всегда, во всех случаях жизни.
Здесь также стоит подумать о том, что в жизни все-таки есть место и нормам, которые могут быть различны для разных людей, т. е. могут быть относительны в личном плане. Ведь действительно могут быть и такие ситуации, когда для одного человека что-то есть разврат, а для другого – нет. Особенно яркие примеры можно было бы здесь привести из Писания и житий святых. В житиях есть множество таких вещей, которые могли бы шокировать. Допустим, некоторые святые ходили совершенно голыми по улице и в этом «костюме Адама» заходили в женские бани, некоторые могли бросать камни в окна храмов, алтарей, утверждая, что именно там, где святыня, больше всего гнездится хвостатых. То, что им позволялось, позволялось только им. Попробовал бы кто-нибудь другой что-то подобное сделать! Так что всегда были люди, которым позволялось нечто такое, что другим не позволялось в принципе, потому что считалось кощунственным и развратным. Это нам тоже стоит иметь в виду, хотя ни в коем случае такие вещи не следует ставить во главу угла и доводить до абсурда, думая, что все может быть позволено человеку по его произволу.
Тут, наверное, у некоторых из вас возникают какие-то ассоциации с Новым заветом, ведь говорил же, например, апостол Павел: «Все мне позволено». Но он же всегда и продолжал: все позволено? – да, все, но!.. Трижды он обращался к этой фразе, она, видимо, свербила его внутренне, очень беспокоила, жгла. В этом заключалась проблема христианской свободы, свободы духа и дела христианина. Действительно, «все мне позволено», но при этом «не все полезно», «не все назидает», и «ничто не должно обладать мною». А дальше уже каждый делай выводы сам…