Беседы с Богом. Необычный диалог. Книга 3
Шрифт:
Хотя это заставляло немного нервничать моего издателя, в конечном счете, именно такое решение дало мне уверенность в истинности того, что появлялось на бумаге, каким бы долгим ни был процесс создания книги. И теперь я с уверенностью представляю книгу вам. Она суммирует учение первых двух частей трилогии. Таким образом, она является их логичным и захватывающим дух завершением.
Если вы читали предисловие к любой из первых двух частей, вы знаете, что в каждом случае я испытывал некоторую тревогу — фактически, я даже боялся реакции на эти книги. Сейчас я не боюсь. Я не испытываю ни малейшего страха за третью книгу. Я знаю, что она затронет многих из прочитавших ее своей проницательностью и истинностью, своей теплотой и любовью.
Я верю, что написанное в этой книге — священный духовный материал. Теперь я вижу, что это касается всей трилогии и что эти книги будут читать и изучать на протяжении десятилетий, даже поколений. Возможно, столетии. Потому что, взятые вместе, части трилогии рассматривают огромнейший диапазон тем — от личностных взаимоотношений до природы конечной реальности и космологии Вселенной — и включают в себя замечания о жизни, смерти, любви, браке, сексе, воспитании детей, здоровье, образовании, экономике, политике, духовности и религии, работе и средствах существования, физике, времени, нравах и традициях в обществе, процессе созидания, наших отношениях с Богом, экологии, преступлении и наказании, жизни в высокоразвитых космических цивилизациях, правильном и неправильном, культурных мифах и культурной этике, душе, духовных партнерах, природе истинной любви и пути к блистательному выражению той нашей части, которая знает, что Божественное — это наше естественное наследие.
Я молюсь о том, чтобы эта работа принесла вам благо. Да благословит вас Господь.
Нил Дональд Уолш
Эшлэнд, штат Орегон, США
Сентябрь 1998 года
1
1994 год, пасхальное воскресенье, и я здесь — как велено, с ручкой в руке. Я жду Бога. Она обещала появиться, как и в минувшие два раза, на Пасху, чтобы начать очередную беседу длиной в целый год. Третью, и последнюю.
Это необычное общение началось в 1992 году, а закончится к Пасхе 1995 года. Три года — три книги. В первой говорилось главным образом о личных проблемах: о близких взаимоотношениях, поиске подходящей работы, могущественных энергиях денег, любви, секса и Бога — и о том, как распоряжаться ими в повседневности.
Вторая книга предлагала более широкий взгляд на те же вопросы и выводила на уровень крупных геополитических вопросов: природа государства, мир без войн, основы создания единого интернационального общества.
Третья, завершающая часть этой трилогии, насколько мне известно, будет посвящена важнейшим вопросам, с которыми сталкивается человек: представлениям об иных мирах, неведомых измерениях и их неразрывном, тончайшем переплетении.
В целом, беседы развивались так: Индивидуальные истины, Общеземные истины, Вселенские, истины. Как и в первых двух случаях, я понятия не имею, куда это нас заведет. Сам процесс очень прост: я подношу ручку к бумаге, задаю вопрос — и слежу за мыслями, которые появляются в голове. Если нет ничего, никаких слов, я откладываю ручку с бумагой до завтра.
Первую книгу я записывал около года, вторую — чуть больше года, а третью пишу прямо сейчас. И мне кажется, эта книга станет самой важной.
Сейчас впервые, с начала этого процесса мне очень неловко. Два месяца прошло с тех пор, как я написал эти первые четыре-пять абзацев. Два месяца после того пасхального воскресенья, а я не ощущаю ничего — ничего, кроме сильного смущения.
Несколько недель я вычитывал и правил отпечатанный на машинке текст первой книги трилогии. На этой неделе мне прислали окончательные гранки, но я тут же вернул их в типографию, так как нашел еще сорок три ошибки. Тем временем, вторая книга, которая до сих пор существует только на уровне рукописи, закончена лишь на прошлой неделе — на два месяца позже запланированного срока (я собирался завершить работу над ней к Пасхе 94-го).
Эту, третью книгу я начал в пасхальное воскресенье — несмотря на то, что вторая еще не была закончена, — но пока листы бумаги просто томились в своей папке. Теперь, когда второй том в порядке, она настоятельно требует моего внимания.
Однако, впервые с 1992 года, когда всё это началось, я отчасти противлюсь предстоящему процессу, даже чувствую легкую обиду. Мне словно навязали какую-то обязанность, но я никогда не любил делать что-то исключительно из чувства долга.
Кроме того, я успел раздать невычитанную копию первой рукописи нескольким знакомым и выслушал их впечатления. Теперь я не сомневаюсь, что все три книги будут читать, и не один десяток лет очень многие люди будут их тщательно оценивать, проверять на богословскую последовательность и горячо обсуждать.
По всем этим причинам мне было очень трудно добраться до этой страницы, очень трудно признать эту ручку своим другом. Прекрасно понимая, что этот материал нужно донести до людей, я сознаю в то же время, что меня ожидают яростные нападки и насмешки; многие, вероятно, возненавидят меня за публикацию подобных сведений — не говоря уже о том, что я осмеливаюсь утверждать, будто получил их прямо от Бога.
Но, думаю, больше всего я боюсь того, что окажусь недостойным, неподходящим «глашатаем», говорящим от лица Бога. Страх этот вызван бесконечной чередой ошибок и неверных поступков, которые испещряют всю мою жизнь и стали характерными особенностями моего поведения.
Многие из тех, кто знали меня в прошлом — в том числе бывшая жена и мои собственные дети, — имеют полное право открыто отвергнуть значимость этих записей, сославшись на то, насколько не безошибочно исполнял я даже простейшие, самые элементарные обязанности мужа и отца. Я потерпел в этом полную неудачу, как, впрочем, и во всех прочих сферах жизни — от дружбы и целостности характера до работы и ответственности за других.
Короче говоря, я остро сознаю, что просто не достоин звания «рупора Бога», или провозвестника истины. Я, должно быть, худший кандидат на подобную роль — да и думать о таком было бы слишком большой дерзостью. Отваживаясь высказывать истину, я попросту оскорбляю ее, ведь вся моя жизнь стала живым свидетельством моей слабости.
И потому, Боже, я прошу Тебя избавить меня от обязанностей Твоего писца и подыскать для этой цели кого-то другого, кто своим образом жизни доказал, что достоин подобной чести.