Беседы Вельзевула со своим внуком
Шрифт:
Этот факт, кстати, был установлен после внимательного и беспристрастного наблюдения за обменом мнениями между как представителями разных народов, так и тех людей, чьи личности формировалась в разных географических областях.
Так вот, веселый и самоуверенный кандидат в покупатели моих умствований, предупреждаю вас, что я собираюсь писать не как профессиональный литератор, а совершенно по-другому. Я советую вам серьезно подумать, прежде чем вы приступите к чтению моих дальнейших слов, мнений, толкований, и только потом браться за дело. Иными словами, я опасаюсь, что ваш слух и другие органы чувств так приучены к «литературному языку интеллигенции», превалирующему в последнее время на Земле, что мои
В том, что мой язык или, скорее, форма моего мышления может вызвать подобный эффект, я убедился благодаря большому опыту и уверен в этом точно так же, как породистый осел убежден в правоте и справедливости своего упрямства.
Сейчас, когда я предупредил вас о самом важном, я спокоен за будущее. Если же возникнет какое-то непонимание по поводу моих трудов, вы что-то не поймете в моих писаниях, то сами будете в этом виноваты и моя совесть будет так же чиста, как, например… совесть бывшего кайзера Вильгельма.
Вероятно, вы считаете меня молодым человеком с располагающей внешностью, но, как говорят, «темной лошадкой», и полагаете что, будучи новичком в литературе, я сознательно стремлюсь быть эксцентричным в надежде на славу и богатство.
Если вы действительно так думаете, вы очень, очень сильно ошибаетесь.
Во-первых, я далеко не молод. Я прожил так долго, что, как говорится, не только «прошел суровую школу», но и «пропущен через мельничные жернова». Во вторых, я пишу не для того, чтобы сделать карьеру или встать на ноги при помощи этой профессии, которая, добавлю, по-моему, предоставляет тем, кто ею занимается, много возможностей для того, чтобы отправиться прямиком в ад. Я признаю, конечно, что такие люди действительно доводят себя до этого, потому что, ничего не зная о себе, они пишут трескучие рассказы, рассчитывая на дешевый эффект, и, приобретая со временем литературный вес, ослабляют человеческую психику, которая достаточно слаба и без этого.
Что же касается моей собственной карьеры, то благодаря силам, действующим на меня сверху и снизу и, если хотите, справа и слева, она уже состоялась много лет назад, и я давно твердо стою на ногах, и достаточно твердо. И я совершенно уверен, что они не подведут меня еще много лет к досаде моих прошлых, настоящих и будущих врагов.
Вот еще одна сумасбродная идея. Я специально попрошу типографа, которому вверю мою книгу, первую часть печатать так, чтобы читатель мог прочитать ее, не разрезая остальные страницы. Когда он изучит мою необычную манеру письма, сильно и ненавязчиво вызывающую в его сознании возбуждающие образы и утешительные мечты, то если пожелает, сможет, без лишних препирательств с книгопродавцом, вернуть книгу обратно и получить свои деньги назад.
Я так и поступлю, потому что только что вспомнил историю, которая произошла с одним курдом из Закавказья. Я услышал ее в ранней юности, и позже всякий раз, когда я воскрешал ее в памяти, она вызывала у меня постоянный и неугасимый импульс нежности. Я думаю, что и для вас, и для меня будет полезно подробно остановиться на этой истории.
Рассказать это будет полезно главным образом для того, чтобы положить соль, или, как говорят современные еврейские купцы, «цимес» этой истории в основу того нового литературного стиля, с помощью которого я собираюсь достигнуть той цели, что я преследую, приступая к новому для меня занятию литератора.
Так вот, этот курд однажды пришел в город по какому-то делу, и увидел на базаре палатку со множеством разных фруктов. Среди них он заметил один особенный, очень красивый и по цвету, и по форме. Все это так подействовало на его воображение, что он решил несмотря на нехватку денег, сделать все, что можно, чтобы купить хотя бы один из этих даров природы и вкусить от него.
И тогда с несвойственными ему пылом и смелостью он вошел в палатку и, указывая своим мозолистым пальцем на прекрасный плод, потребовал у продавца назначить цену. Продавец ответил, что фунт этих овощей стоит шесть медных монет. Посчитав цену за такой прекрасный фрукт не слишком высокой, наш курд решил купить целый фунт. Закончив свои дела в городе, он в тот же день пешком отправился домой. Проходя закатными холмами и долами и волей-неволей осознавая внешние стороны этих чарующих краев на лоне природы, нашей общей матери, и невольно вдыхая чистый воздух, не отравленный испарениями промышленных городов, наш курд естественно испытал внезапное желание порадовать себя какой-нибудь простой пищей. Усевшись на обочину, он достал из сумки хлеб и овощи, казавшиеся ему такими прекрасными, и неторопливо принялся за еду.
Но… о ужас! Скоро он почувствовал сильное жжение внутри. Невзирая на это, он продолжал есть. И этот несчастный двуногий обитатель нашей планеты продолжал есть только благодаря тому особому человеческому свойству, о котором я уже упоминал и которое решил положить в основу новой литературной формы, творимой мною, и этот принцип будет подобно маяку освещать мой путь к цели. Если вы решитесь читать мои писания дальше, то со временем, в зависимости от вашей понятливости, ухватите их смысл и значение; быть может, еще в конце этой главы вы уже учуете что-нибудь.
И вот, когда наш курд был потрясен необычными ощущениями, порожденными в теле этой странной трапезой на лоне природы, по дороге шел его приятель, слывший толковым и опытным. Увидев, что лицо курда пылает, а глаза переполнены слезами и что, несмотря на это, будто решившись исполнить свой самый важный долг, он продолжает поедать настоящие стручки красного перца, земляк сказал ему: «Что ты делаешь, ты, осел! Ты же сгоришь живьем! Немедленно прекрати есть этот варварский овощ, такой чуждый твоей природе!». Но наш герой ответил: «Нет, я нипочем не остановлюсь, не зря же я отдал за них последние шесть монет. Если даже моя душа покинет тело, я продолжу есть».
После чего наш непоколебимый курд, а надо признать, что он таким и был, продолжал есть красный перец.
Теперь, я надеюсь, у вас уже возникла ассоциация, которая приведет вас наконец, как иногда случается с людьми, к тому, что вы называете пониманием. И тогда вы поймете, почему я, хорошо зная и часто испытывая жалость к этой человеческой слабости, которая проявляется в том, что если кто-то заплатил за что-то деньги, он должен использовать это до конца, пришел к мысли принять все возможные меры к тому, чтобы вы, мои братья по плоти и духу, в том случае, если вы привыкли читать книги, написанные исключительно на «языке интеллигенции», уже отдав монеты за мои писания и только позже выяснив, что они написаны не на привычном и легко читаемом языке, не будете обречены читать их до конца любой ценой, как наш бедный курд вынужден был есть то, чей вид поразил его воображение, – благородный «красный перец».
Тогда, чтобы избежать непонимания по этому поводу, которое сформировалось в сознании современного человека благодаря его частым посещениям кино и любовным романам, я желаю, чтобы эта глава была напечатана таким способом, чтобы каждый мог читать ее, не разрезая страницы самой книги.
Иначе книгопродавец будет, как говорится, придирой и непременно поведет себя, сообразуясь с основным принципом всех книгопродавцов, сформулированном в таких словах: «Вы будете глупее неумелого рыбака, если позволите рыбке сорваться с крючка». Он откажется принять книгу обратно, если страницы будут разрезаны.